Еще пару лет назад после двадцати одного часа на улицах Новосибирска редко мелькали тени прохожих и наземный транспорт шуршал резиной вдоль опустевших тротуаров с интервалом не менее 30-40 минут. Как и положено, с приходом ночи в городе наступала иная жизнь, вместе с ней исчезал и весь будничный облик индустриального центра, который за эти прошедшие несколько лет изменился неузнаваемо и безвозвратно...
В вечерних сумерках акценты и ориентиры меняются удивительным образом. Опыт первого дня (вечера) фотосъемки удивил своими результатами. В кадр попала часовня Святителя Николая, восстановленная в 1993 году к 100-летию Новосибирска. Случайно или нет, но строение, и днем привлекающее к себе сотни взоров проезжающих и проходящих мимо людей (центр города все-таки), считается непременной гордостью новосибирцев и визитной карточкой города. Возможно, поэтому — с нее, как с первоначально и удачно выбранной, — и началась тема ночного города...
На протяжении более чем двух месяцев продолжалась эта работа: многократно менялись места съемки на улицах и экспозиция в фотокамере. Но неизменным оставалось лишь время съемки — ночь. Поскольку лишь она, ночь, позволяла по-новому взглянуть на этот идеально несовершенный кирпично- оштукатуренный мир. Где даже присутствие фонарей не всегда было обязательным условием. Так, по крайней мере, произошло при съемке католического костела, построенного два года назад. То же происходило и на Оби, при съемке моста и метро. Экспозиция, определявшаяся двумя минутами, позволяла «пролетать» в кадре облакам и оставлять свои разноцветные узоры на водной глади реки. Менялся облик подворотен и пятачков, и с высоты птичьего полета (23-й этаж гостиницы «Новосибирск») представал уже другой город, и перед глазами в желто-зеленом отдельно выхваченном ракурсе вставали колонны Театра оперы и балета, только одним своим видом подчеркивая знаки уходящей эпохи...
На улицах в моих ночных кадрах нет людей. Но это не многолюдная Москва и не Нью-Васюки. И единственная примета толпы — фейерверк над головами новосибирцев. Все остальное за кадром. Но разве именно ночью на улицы города вы выбираетесь только для того, чтобы поглазеть на лица случайных прохожих? А что вы скажете об особом ночном воздухе и таких же неуловимых возможностях осязания?.. И, если в очередной выход в город (живете или только проездом в Новосибирске) вам заново удастся ответить на вопрос — почему Красный проспект в этом городе называется «Красным», — можете спокойно отпраапяться спать: вечер вами прожит не зря. Глазам-то уж вы поверьте!
Андрей Шапран / фото автора
Новосибирск
Земля людей: Фестиваль лосося
Первый раз в жизни еду в арестантском отсеке полицейской машины. Наблюдаю происходящее за окном через обманчивую в своей элегантности решетку, но сделанную качественно и крепко. Через клетчатое окно знакомый пейзаж смотрится несколько необычно. Детям это еще интереснее. Наши спутпики-американцы тоже крутят головами по сторонам, возбужденно улыбаясь и всячески акцентируя комичность происходящего — для законопослушных граждан США эта ситуация еще более экзотична и волнительна. «Привыкай...», — по-отечески наставляю я сына-подростка. Мой черный юмор не вызывает особого отклика у попутчиков-«подельщиков», они лишь из вежливости улыбаются.
Происходящее особенно забавно потому, что все мы едем на праздник.
Каждую осень, в начале октября, в пригороде Портленда (Северо-Запад США, штат Орегон) проходит традиционное популярное празднество — фестиваль Лосося. В очень красивом Оксбоу-парке, расположенном на Сэнди-Ривср («Песчаная река»), собирается множество народа, парковок для машин не хватает, так что от въезда в парк до места действия приходится добираться на пассажирских вэнах (микроавтобусах). В этом году желающих участвовать в фестивале так много, что даже офис шерифа вынужден был предоставить свой служебный транспорт...
Все западное побережье Северной Америки от Аляски до Калифорнии, подобно нашему Дальнему Востоку, — исконные места промышленного промысла и любительского лова лосося. Рыбалка здесь — не просто хобби, это очень важная часть жизни, отражающая историю и экономику всего региона, равно как его политические реалии. Вокруг охраны и добычи лосося идут непрекращающиеся баталии между политическими партиями, промышленниками, учеными, бизнесменами, общественностью, представителями индейских меньшинств. Правительство вынуждено лавировать между всеми этими разнообразными течениями, вырабатывая некую оптимальную линию, соответствующую приоритетам реальности, интересам всесильного бизнеса и здравому смыслу в понимании основной массы налогоплательщиков, что является делом нелегким. Так что о рыбе, и прежде всего о лососе, в этих краях наслышаны все, это одна из постоянно насущных тем.
Наш водитель — молодая улыбчивая девушка в форме рейнджера с многочисленными нашивками и эмблемами — останавливает машину, и мы все высыпаем наружу.
На открытой лужайке высокого берега Сэнди разбиты огромные шатры и установлена крытая сцена: в этих местах осень — пора дождей. Сегодня великолепный в своем разнообразии осенний день, нам достанется и солнце, и моросящий дождик, и ливень — это Орегон...
В одном из шатров-павильонов — экспозиции организаций, связанных с охраной природы, продажа сувениров и всевозможные обучающие развлечения для детей. Среди прочего макет речной долины в ящике, куда сам льешь воду и наблюдаешь результаты эрозии; разложенные на столах карандаши и картинки-раскраски «все про лосося»; красочные штемпели с изображением животных и растений; плей-до (здешний аналог пластилина) для лепки; видео о природе; чучела наиболее обычных зверей и птиц; пробирки с заспиртованными икринками лосося на разных стадиях развития; медвежий череп с огромными клыками, кусок шкуры койота, орлиное перо — все это, чтобы потрогать руками (что психологически крайне важно для развития детской любознательности и интереса), и многое другое.
Рядом разбита огромная палатка, напоминающая по форме рыбу. Перед входом в нее разновозрастная ребятня наряжается в разложенные на траве костюмы, выстраивается паровозиком в дружную воодушевленную очередь, заходит внутрь этой чудо-рыбины, усаживается кружком и слушает захватывающие истории, которые рассказывает рейнджер, — о природе и живущих в ней существах.
Под навесом напротив — кухня с прилавками, рядами столов и огромными жаровнями, где сегодня на углях готовится самый деликатесный из всех лососей — чавыча. Без веселой и вкусной еды в Америке немыслимо ни одно общественно-развлекательное мероприятие, а уж тем более на природе.
На площадке, где проходит праздник, все прекрасно организовано — рейнджеры парка, их ассистенты, подрабатывающие в эти горячие дни студенты и добровольцы-пенсионеры, обеспечивают ют незаметный, но жизненно-важный сервис, который ненавязчиво вносит порядок и удобство в происходящее; разводку машин на стоянки, раздачу карт парка и т. д.
Организация безупречна и с точки зрения чистоты: пластиковые мешки из продуманно расположенных урн вовремя изымаются, кабинки переносных туалетов установлены недалеко от наиболее людных мест. За день здесь побывает несколько тысяч человек, но нигде на траве не останется ни одной банки из-под пепси или фантика от конфет.
Веселье здесь самое искреннее, но все при этом безоговорочно корректны и доброжелательны друг к другу. Нет, как у нас, обязательного угарного куража: алкоголь (даже пиво) на такого рода сборищах в публичных местах запрещен, и не только пьяных, но даже людей «навеселе» здесь не бывает.
Начинаем мы этот день, как и все вокруг, в приподнятом праздничном настроении. Для меня все
