перекладины, по обычаю, показывала на север, и дело, святое дело на Святом Носу, было закончено всего за четыре часа.
Возвращаясь, вертолет пролетел над нижним течением Иоканьги. Еще в 1822 году Федор Петрович Литке составил подробную опись этих мест. «На левом берегу реки этой, в двух милях от устья, при небольшой бухточке, окруженной высокими горами, находится лопарское селение, называемое Летним Иоканьгским погостом. Жилища лопарей, как зимние, так и летние, называются погостами». Теперь в этих местах пусто, и селения постепенно сместились на берега залива. Вдоль всего Иоканьгского рейда стоят, взбегая на сопки, десятки каменных домов и все им сопутствующее: трубы, заборы, склады, деревянные лестницы, мосты над Гремихой и многими прочими ручьями. Иоканьга, Гремиха, Островной – все эти своеобразные микрорайоны получили общее название – Островной.
Тот же Литке, человек военный, прозорливо писал, что на «этом рейде многочисленный флот может расположиться весьма покойно». Потомки умело распорядились этим попутным замечанием знаменитого мореплавателя, и это покойное место стало пристанищем для самых разных кораблей. Теперь, когда все здесь изменилось, жители Островного продолжают гордиться тем, что отсюда из «энского гарнизона» отправлялись в подледные плавания к Северному полюсу первые отечественные атомные подводные лодки. Не забыт и знаменитый советский премьер Никита Сергеевич Хрущев, вручавший здесь летом 1962 года звезды Героев прославленным подводникам. Кто теперь вспомнит, что само упоминание в газетах ровно 35 лет назад отечественных атомных подводных лодок касалось прославленной, но не упомянутой Гремихи! Моряки-подводники и их самоотверженные семьи, скрытые от всего мира таинственным адресом «Мурманск-140», потешались над газетчиками, которые ринулись искать в Мурманске неведомое 140-е отделение связи. Они не подозревали, что невинная Гремиха, давно прижившаяся на всех картах, и есть начало пути атомных подлодок на полюс. Для нынешних жителей Островного открытость их города едва ли благо: ушли к новому месту базирования атомные подлодки, опустели причалы и многие «хрущобы». Но несмотря на суровость этих мест, их нужность неоспорима, и будет ли здесь первоклассный перевалочный порт или база буровых платформ – покажет время...
На следующий день – то было 1 июня – на Святом Носу состоялась торжественная церемония. К срубу, где установлен крест, принесли камни глава администрации города Виктор Прокопенко и его заместители. Группу моряков возглавлял энергичный командир базы (это прежнее название) контр- адмирал Геннадий Иванович Полюхович. С салютным автоматом в руках и в полевой униформе, он не давал скатиться в казенные рамки всей церемонии, и все разномастное общество, от «настоящих полковников» до школьниц и ностальгирующих ветеранов, чувствовало себя участниками доброй праздничной суматохи.
Кажется, горожане Островного правильно выбрали способ выражения своей признательности предкам, бороздившим здешние воды с большим риском для жизни. В то время, когда не было столь блистательных средств навигации, поморы более полагались на «скорого помощника» – Николая Угодника и молитвы на виду у многочисленных крестов на побережье. Говаривали: «Кто Богу не маливался, тот в море не хаживал»...
Продолжение юбилейных торжеств в честь Дня города состоялось на главной площади Островного, у Дома офицеров.
Над длинной чередой Иоканьгских островов царил полярный день, и низко висевшее солнце после полуночи стало подниматься. Дремали застигнутые летом многометровые глыбы снежников, временами с моря налетал плотный туман; подсвеченный сверху, он, подобно сполохам, проносился над головой и так же внезапно исчезал. В эти безмолвные, наполненные светом Севера часы я думал о намеченном на завтра походе...
В бытность мою в Заполярье, когда было пройдено много миль по морю и безлюдной тундре, меня не оставляла идея почтить память не только россиян – отважных поморов, но и тех, кто явился сюда в стародавние времена, чтобы проложить морской путь в... Китай. Пожалуй, первыми из западных европейцев, уже искушенных в плаваниях по южным морям, сюда проникли англичане. Страсть к открытиям влекла неистовых сынов Альбиона в неведомое.
В 1553 году сэр Хью Уиллоби возглавил экспедицию, снаряженную в Лондоне «Обществом купцов- искателей приключений для открытия неведомых земель, островов и держав». Идею северо-восточного прохода в Китай разработал Себастьян Кабот, великий штурман Англии. 20 мая три корабля покинули устье Темзы. Из-за шторма у берегов Норвегии корабли разошлись. Один из них «Eduard Bonaventure» («Эдвард Удалец») под командой Ричарда Ченслора достиг устья Северной Двины близ Николо-Корельского монастыря. Капитан добрался до Москвы, был принят царем Иваном IV. Ченслор доставил королеве Марии Тюдор послание московского самодержца. С этого времени ведет начало история русско-английских торговых и культурных связей. Три года спустя тот же корабль отправился в Англию с первым русским посольством, моряками и купцами. У берегов Шотландии корабль Ричарда Ченслора погиб. Русский посол – бородатый дьяк Осип Григорьевич Непея – чудом спасся, вручил грамоту царя королеве и в следующем, 1557 году, вернулся в Москву с ответным посланием Марии Тюдор...
Кто вспомнит о первых россиянах, погибших на рифах Шотландии? – думал я, размышляя об их судьбах и судьбах англичан, трагически погибших на русской земле, совсем недалеко от Гремихи, в каких-то тридцати милях... Расставшись с Ченслором, главным штурманом экспедиции, Уиллоби с британским упрямством шел с двумя кораблями на восток. Достигнув к августу 1553 года неведомой земли, позже названной «Землей Уиллоби» (это была известная поморам западная часть Новой Земли), корабли легли на обратный курс из-за непреодолимых льдов. Опасаясь зимних штормов, корабли экспедиции «Bona Esperanza» («Добрая Надежда») и «Воnа Confidentia» («Добрая Доверенность») стали на зимовку близ губы Варзина. Весной следующего года саами, местные жители, обнаружили заиндевевшие корабли с 63 замерзшими моряками. Снаряжение, товары, судовые журналы и завещательные письма погибших моряков были доставлены в Холмогоры, а оттуда в Лондон. Причина гибели англичан осталась загадкой. В выводах ученых значится: голод и холод. Стояли же корабли в губе Круглой, которую поморы издревле использовали для укрытия от штормов, когда шли «от земли Датской в Русь». По иронии судьбы, остров, прикрывающий губу от северо-восточных ветров, называется ...Китай. Знатоки топонимики в недоумении: откуда здесь это чудное название? В самом деле – откуда? Возможно, что в 1779 году офицеры из эскадры контр-адмирала Хметевского, зная о трагедии, разыгравшейся здесь, и назвали островок именем загадочной страны, к которой стремился сэр Уиллоби. В документах английской экспедиции конечным пунктом значился China – Катай; позднее название это сменилось на привычное Сhina – Китай.
Мысль об установке памятного знака на месте гибели англичан приходила мне еще в бытность мою на Севере председателем Североморского отдела Русского географического общества. Однако подходы к памятному месту были напрочь закрыты, да и Англия тогда числилась как «вероятный противник» у наших стратегов холодной войны; даже давно прошедшие «сроки давности» не имели значения. Но сегодня идею об установке памятного знака на месте гибели первопроходцев из Англии в Островном поддержали. Добыли и покрасили якорь, сделали венок и памятную надпись на русском и английском. Достали Российский и Андреевский флаги, были и ассистенты при флагах. Вот только английского флага не нашлось, и его роль исполнял российский «кейзер-флаг» – гюйс, в котором рисунок и цвета во многом совпадали с британским юнион-джеком. Впрочем, если вспомнить, каким был флаг Англии во времена Марии Тюдор, особого значения придавать неточностям не стоило.
Катер с участниками мемориальной экспедиции вышел из Островного в густом тумане, но на подходе к губе Круглой туман рассеялся и установилась прекрасная погода. Стали на якорь, спустили шлюпку и начали высаживать гостей. Место, выбранное для установки памятного знака, всем понравилось. Губа Круглая – как на ладони, и нетрудно представить два стоящих в ней парусника. Резвились нерпы, на белесых от но выгрузили якорь и перенесли его к розоватому обрыву гранитной скалы. Пласты нагретого солнцем торфа порадовали первыми ростками родиолы розовой – золотого корня. Хорошее место, по поморскому обычаю, величали «гляднем». Глядеть отсюда – не наглядеться. Безбрежная даль моря, пышущие теплом южные склоны и глыбы осевшего снега на северных, недоступных светилу обрывах...
Вице-мэр Островного Вера Роздина произнесла трогательную речь в память тех, кто открывал нашу
