— Куда ты направлялась? Ты везешь важное послание?
Аверан задумалась. Это было самое важное за всю ее жизнь послание, которое ей поручили: весть о вторжении.
— Палдан уже должен знать, — честно ответила она. — К Башне Хаберд с гор спустились опустошители. Сейчас Башни Хаберд, наверное, уже нет. Я должна была отвезти сообщение герцогу Палдану, но, кроме меня, к нему выслали вестников на сильных конях. На самом деле мастер Бранд отослал меня только для того, чтобы спасти мне жизнь.
— Одного вестника мы нашли, — сказал барон Полл, — днем. Он упал и сильно расшибся, так что, думаю я, нужно все-таки доставить Палдану твое послание. Новости нынче — хуже некуда. Король умер, Радж Ахтен под Каррисом — все сразу! Да еще и опустошители.
— Мы едем на север, в Гередон, — Роланд сел попрямее. — Отвезем твою весть Палдану в Каррис — а потом и королю.
Барон Полл добавил:
— Мы можем доехать с тобой до Карриса, а там расстанемся.
Аверан вспомнила совет Бранда искать надежного укрытия на севере.
— Не хочу в Каррис, — сказала она. — Я поеду с вами в Гередон!
— В Гередон? — переспросил барон. — Зачем? Кругом люди Радж Ахтена, и дорога будет очень опасной. Не за чем тебе ехать. Мы сами отвезем послание.
— Я знаю дорогу в Гередон, — сказала Аверан. — Знаю горы и тропы в горах, знаю, где легче и быстрее проехать верхом. Я могу вас проводить.
— Ты туда летала? — спросил барон Полл.
— Да, два раза, — солгала Аверан. Она видела карты, помнила расположение местности. Но сама не летала даже до Флидса.
Мужчины многозначительно переглянулись. Помощь проводника была бы кстати.
— Нет, у нас ведь только две лошади, — сказал Роланд. — Нам придется оставить тебя где-нибудь в спокойном месте.
— Я могу ехать с вами, — обратилась к нему Аверан. Конь барона не выдержал бы никакой дополнительной тяжести, даже девятилетней девочки. — Я маленькая, и у меня есть дары силы и жизнестойкости. Когда лошадь устанет, я могу слезть и бежать рядом.
Сейчас это вдруг стало для нее очень важным. Она захотела в Гередон; неизвестно почему, ей вдруг до смерти захотелось туда попасть. Послание герцогу было тоже, конечно, важно, но желание ее стало почти невыносимым. Аверан даже задрожала от нетерпения. Она поняла и куда хочет ехать. Закрыв глаза, она вдруг припомнила карту: в центре Гередона, почти за девятьсот миль к северу отсюда, за Даркинскими холмами стоит замок Сильварреста. Внутренним взором Аверан увидела нечто, похожее на сияющий зеленый самоцвет.
— У тебя в Гередоне есть родня? — спросил барон Полл.
— Нет, — призналась она. — Настоящей — нет. И все-таки ей необходимо было туда попасть.
— Зачем же тебе туда ехать? — спросил Роланд.
Аверан понимала, что она еще мала, совсем ребенок, и потому взрослые полагают, будто она, как все дети, капризничает и упрямится без причины. Но она была не похожа на других детей, никогда. Бранд говорил, что выбрал ее среди остальных сирот в Мистаррии потому, что, посмотрев ей в глаза, увидел взгляд старой женщины. За свою короткую жизнь она пережила больше других.
— Я туда и собиралась, — солгала она, — после того, как отвезла бы послание герцогу Палдану. В замке Сильварреста живет сестра моего мастера Бранда. Он надеялся, что она меня примет. Дал письмо для нее и денег на мое содержание.
Она побренчала привязанным к поясу кошельком.
Роланд не захотел взглянуть на письмо. Слова на бумаге были ему непонятны. А барон Полл был ленив. И тоже не пожелал утруждать себя чтением. Аверан же подумала, что деньги в кошельке убедят их больше слов.
— А что с твоей питомицей? — спросил барон Полл, кивая на зеленую женщину. — Думаешь, она последует за нами?
— Ее мы оставим, — ответила Аверан, хотя внутренний голос подсказывал не оставлять это странное существо. Вдруг барон прав? Вдруг какая-то сила вызвала это существо именно для нее? Отказываться от зеленой женщины в таком случае глупо или даже опасно. Но Аверан не представляла себе, что с ней делать.
Барон Полл призадумался. Потом твердо сказал:
— Нет, в такую даль мы тебя не повезем. Расстанемся где-нибудь в безопасном месте, коли хочешь — севернее Карриса. У меня там в одном маленьком городке кузина. Она поможет тебя пристроить.
Аверан уже приходилось иметь дело с лордами. Господа тоже, бывает, принимают опрометчивые решения, но совсем не любят, когда им указывают на их ошибки. По тону барона она поняла, что на большее нечего и рассчитывать.
Но про себя поклялась: если ее оставят, она все равно побежит за ними пешком и не отстанет ни на шаг.
Аверан сбегала за пегой кобылой Роланда, привела чалого жеребца барона Полла, и они стали собираться в дорогу. Солнце почти уже село, а хозяин хижины так и не вернулся домой.
Барон Полл собрал в саду немного груш и яблок, прихватил с огорода за хижиной репы и лука. Во дворе бродили вперевалку несколько тощих утят месяцев двух от роду. Их барон Полл не тронул.
Аверан попыталась представить себе, кто здесь живет. Может быть, старый дровосек — ведь сад слишком мал, чтобы прокормить даже одного человека, зато на южных холмах растет лес. Что же он подумает, увидев у себя мертвого пса и мертвого граака? Она открыла кошелек, который дал ей Бранд, и обнаружила там, кроме нескольких северных монет, пару золотых торговых колец, которые были в ходу у купцов Индопала. Кольца, помеченные гербами Муйатина, весили столько же, сколько и монеты, но их можно было носить на пальцах рук и ног или на шнурке, и потому они реже терялись.
Выбрав серебряную монетку, Аверан положила его на труп собаки.
Затем она села в седло перед Роландом, и они поскакали по дороге, ведущей в леса на горах Брейс, оставив хижину позади.
Когда они тронулись в путь, зеленая женщина расправлялась с тушей Налетчика. Она даже не подняла головы, только бросила мельком безразличный взгляд на Аверан.
Через милю дорога круто пошла вверх, в холмы. По обеим сторонам ее росли ольховые кусты с пожелтевшей еще в начале осени листвой. Выше на холме виднелось несколько сосен.
Склон холма был открыт всем ветрам, дорога казалась заброшенной. Местами ее перегораживали валуны, скатившиеся с горы, и Роланду приходилось их объезжать. Еще лет десять назад за этим большаком присматривали, но слишком много разбойников развелось в холмах, и люди короля больше не утруждали себя приведением тропы в порядок.
Через час после заката Бессахан все еще скакал во весь опор, пытаясь догнать королевских вестников. Он потерял много времени из-за того, что ему пришлось остановиться и закрепить подкову, которую лошадь потеряла в лесу.
На граака Бессахан наткнулся почти случайно. Возле хижины у дороги стояла какая-то толстуха с фонарем в руке и разглядывала мертвого ящера, неизвестно каким образом попавшего в ее сад. Глиняная заслонка фонаря пропускала мало света. И в темноте женщина приняла Бессахана за кого-то другого.
— Эй, Коби, это ты?
Бессахан плохо говорил на рофехаванском. Не желая, чтобы она услышала его акцент, он только буркнул что-то вместо ответа.
— Ты видал такое? Кто-то убил граака прямо тут, возле дома, башку ему размозжил. Следы двух лошадей. Уж не ты ли это сделал?
Бессахан отрицательно качнул головой.
— Чертово чудище загрызло мою собаку.
Толстуха горестно покачала головой. Она была немолода, с жидкими волосами, в засаленном переднике. Бессахан имел дар чутья двух собак. От толстухи даже за пятьдесят шагов слышен был запах
