— Стоять!
По выражению моего лица передние сразу поняли, что шутки кончились. Вид направленного оружия отрезвляюще действует и не на таких храбрецов. Стоявшие ближе невольно подались назад, однако задние ничего не видели и продолжали напирать.
Мои коллеги оказались на высоте. Еще два ствола уставились на толпу смертоносными зрачками, а через секунду к ним присоединился еще один — Жора очевидно решил, что начинающийся бардак угрожает и его шефу.
— Шаг вперед — буду стрелять! — громогласно объявил я, поводя по сторонам револьвером в поисках первой жертвы.
Толпа при всей своей разнородности представляет собой подобие единого организма, и страх одних быстро передался остальным.
— Матросский прихвостень! — успел выкрикнуть кто-то из середины и сразу спрятался за спины соседей.
— Не вякать! — Я вложил в голос максимум презрения. — Кто и в чем виноват, будет решать суд. Никакой отсебятины я не допущу. Это первое, что я хотел сказать. Возражения есть?
В настроении толпы произошел крутой перелом. Возражений не последовало. Памятуя, что железо надо ковать, пока оно горячо, я выждал, чтобы мои слова дошли до всех, и продолжил:
— И второе. Нас на берегу пятьсот человек, целое общество. А, как известно, люди, да еще и в чрезвычайных обстоятельствах, не могут существовать без власти. Чем может кончиться анархия, вы только что видели. Да, нас могут спасти уже завтра, а если дня через два? Или через неделю? Короче, я предлагаю выбрать совет с чрезвычайными полномочиями на все время нашего пребывания на острове. Другие мнения есть?
— Зачем совету чрезвычайные полномочия? — спросил низенький полный мужчина лет пятидесяти. — Для оправдания террора?
— Никакого террора и никакого нарушения российских законов не будет, — заверил я толстяка. — Дело в том, что управляться обычными методами мы не можем из-за нашего необычного положения. Речь не идет о свободе слова, совести и тому подобном. Но мы в дикой местности, а не в центре города. Если наше спасение задержится, могут появиться проблемы распределения продовольствия, или, скажем, строительства каких-то укрытий от непогоды. Я уже не говорю о правопорядке. Думаю, каждый из вас заинтересован в собственной безопасности. Или нет?
После весьма непродолжительных дебатов мое предложение было принято. Даже самые непримиримые противники любой власти вряд ли хотели бы жить в неорганизованном обществе. Когда нет власти, наступает хаос. Думаю, никому не надо доказывать эту прописную истину. Поэтому было решено организовать совет из пяти человек.
В качестве главы Совета я предложил Лудицкого, мотивируя его кандидатуру принадлежностью к верхушке российских правящих структур.
Слова «представитель власти» возымели свое действие. Большинством голосов мой шеф был выбран на пост, равный президентскому, хотя в нашей республике людей было меньше, чем в иной деревне.
Второй кандидатурой, прошедшей почти без спора, стал Ярцев как представитель экипажа «Некрасова». Видно, многим захотелось хоть чем-то загладить свою невольную вину перед моряками. Я уже не говорю, что во многих вопросах мы напрямую зависели от корабля.
Остальную троицу выбирали долго, тем более что многие пассажиры были незнакомы друг с другом. И все-таки кое-как выбрали и остальных. Ими оказались Рдецкий, Грумов (наверное, как наиболее богатые из присутствующих) и задавший мне вопрос толстяк, оказавшийся областным судьей Сергеем Владимировичем Панаевым. Последний должен был выполнять и чисто судейские функции в нашем мини- правительстве.
Как ни странно, но один пост достался и мне. По предложению Панаева я был выбран начальником службы правопорядка. Этого назначения я не хотел: не люблю выполнять работу легавых. Не люблю, но долг есть долг.
Собрание наше уже расходилось, когда я предложил всем имеющим оружие зарегистрироваться у меня.
Самое забавное, что моя примерная оценка оказалась правильной. Нас, вооруженных, собралось ровно тридцать человек. Двадцать восемь, включая меня, работали телохранителями и имели при себе пистолеты разных систем. Двое остальных — Пашка и некий Струков, — увлекались охотой и прихватили в плавание карабины. Правда, Струков в суете эвакуации оставил свое оружие на борту.
Обоих охотников я решил оставить в резерве, предполагая в случае нашей задержки в этих краях использовать их таланты по прямому назначению. Телохранителей я разбил на семь смен по четыре человека. Каждая смена была обязана дежурить два часа через двенадцать, следя за порядком в лагере, а заодно и охраняя небольшой склад из перевезенных с «Некрасова» продуктов.
Я едва успел закончить дела и распределить ребят по сменам, как по-южному стремительно, почти без сумерек упала ночь. Я был вымотан капитально, поэтому решил вычистить после сегодняшней стрельбы револьвер и завалиться спать.
— Не помешал? — голосом Ярцева спросила смутно белеющая в темноте фигура.
— Садись, — кивнул я, продолжая орудовать шомполом при свете небольшого костра. — Извини, только угостить нечем.
— У меня есть. — Ярцев извлек из сумки бутылку коньяка, хлеб и палку сухой колбасы.
— Дача взятки лицу, находящемуся при исполнении… — невольно усмехнулся я, и лишь тогда вспомнил, что еще не ужинал.
— Я, между прочим, тоже лицо при исполнении. — Штурман проворно открыл бутылку и протянул ее мне.
— Тогда твое здоровье! — Я прервал свое занятие и отхлебнул из горлышка.
Ярцев принял бутылку назад, посидел с ней, словно раздумывая, пить или не пить, и вдруг заявил:
— Спасибо тебе, Сережа!
— За что? — От усталости я действительно не сразу понял, о чем это он, а поняв, смутился.
— Если бы не ты… Я уже, признаться, думал: хана, разорвут на кусочки. Твое здоровье! — Он приветственно поднял бутылку.
— Не за что. Я, в общем-то, ожидал каких-то беспорядков, но только не думал, что это случится так скоро, — признался я, в свою очередь глотая коньяк.
— Да ты ешь! — Валерка торопливо нарезал закуску. — Еще галеты есть из НЗ. Хочешь?
— Подожди, дай закончить. — Я собрал револьвер, набил барабан патронами и неспешно вытер руки носовым платком. — Вот теперь и пожевать не грех.
— Можно к вам на огонек? — Невесть откуда вынырнул Флейшман и, увидев бутылку, добавил. — Я в доле.
Он извлек из своей сумки еще одну бутылку коньяка, лимон, баночку икры и банку консервированной ветчины.
— Угощайтесь, ребята! Извините, но все прочее осталось на пароходе. Сами понимаете, не до того было.
Мы немного посмеялись над его нарочито-дурашливым видом, а затем я без церемоний достал нож и открыл принесенные банки.
— Ну, у тебя и тесачок! — отметил Флейшман. — Слушай, да ты прямо ходячий арсенал! Может и пулемет маешь?
— Чого нема, того нема, — в тон ему отозвался я, усиленно работая челюстями. — Обменял на два литра горилки. Душа, понимаешь, требовала, а вот теперь — жалко. Ты часом не знаешь, где можно достать по дешевке?
— Увы, но в этом Эдеме я впервые, — развел руками Флейшман. — Вернемся в Россию — что угодно, хоть стратегическую ракету!
— Ракеты не надо, запускать не умею. На месте взорвать могу, этому меня учили, а стрельнуть
