заметить. Крик, выстрел — и он снова в безмолвном одиночестве. Холодно. Очень холодно.
Двигаясь, он согреется. Надолго ли? Руки и ноги бешено работают, он плывет под водой и уголком глаза все время видит темное змеиное тело. И кажется, уже не одно, а два, а может, и больше — трудно сказать точно. Снова вверх, глотнуть воздуха и уйти в глубину, в темный холод, где поджидают извивающиеся скользкие змеи — ждут…
Теперь он вспомнил рассказ Клыкача. Угри Забвения, их укус убивает память. От них можно спастись в лодке, но лучше умереть, чем сдаться. Тредэйн плыл вперед.
Острая боль пронзила лодыжку. Не мушкетная пуля, нет — скорее укол иглы — и он сразу догадался, в чем дело. И больше ничего не понимал.
На миг мелькнули извивающиеся скользкие тела. Лодыжка горела, и этот жар был почти приятен в подводном холоде. В самом деле, ему уже лучше. Мысли путались, воспоминания исчезали — какое облегчение! — и он уже ничего не воспринимал — почти ничего. До гаснущего сознания дошел сигнал задыхающихся без воздуха легких, и тело отозвалось, метнувшись наверх, к серому свету. Голова поднялась над водой, и он глубоко вдохнул.
Совсем рядом перекликалось шестеро стражников. Их крики ничего не значили для мальчика, который бессознательно двигал руками и ногами, с тупым интересом разглядывая людей.
Кто-то увидел его, окликнул других. — Тред почувствовал смутное беспокойство. Что-то шло не так, как надо. Мелькнула мысль об отступлении, но быстро растаяла в темноте. Он уже не помнил, что надо двигаться, удерживая голову над водой. Он едва осознавал легкое неудобство, погружаясь в темную воду. Подошла лодка. Стражник перегнулся через борт и ухватил его за ворот. Непреодолимая сила подняла мальчика над водой, кинула в лодку. Он упал на дно и лежал там, неподвижный и обмякший, как снулая рыба. Остатки сознания ещё тлели в нем, и он слышал голоса:
— Вы все видели то же, что и я?
Согласное бормотание, из которого Тредэйн разобрал только одно слово: колдовство.
— Дождемся официального расследования!
— Расспросы, допросы, а там, не успеешь оглянуться — Трибунал.
— И старый повар ЛиГарвол на нашу голову.
— Уж он-то постарается найти сообщников…
— И прямо в котел.
— Как бы нам всем там не оказаться.
После недолгого молчания кто-то хитровато заметил:
— А ведь доказательств-то нету. Я, к примеру, за все утро не видел ничего необычного. Может, кто-то другого мнения?
В лодке послышалось тихое, задумчивое бормотание. Кажется, никто из охранников не торопился возражать, но один из них заметил:
— Все это хорошо, но как быть с этой мокрой курицей?
— Да, беда. Если что и было, так только он в том и замешан.
— Ба, малявка! Что он понимает?
— Довольно, чтобы запутать нас всех.
— После знакомства с угрями? Да он чище вареной кости.
— Ты мог бы за это поручиться? А не лучше ли бросить его обратно, пока не поздно? Черт, помогите хоть кто-нибудь. Эй, это еще что? Драгоценности?
Ловкая рука стянула кольцо с пальца Треда.
— Ого, ну и добыча — насмешливо восхитился кто-то.
— Крысиное дерьмо!
— Настоящее сокровище! Подари своей девчонке, и будь уверен, она тебе не откажет.
— Лучше подарить его рыбкам. Вот так. — Легкий всплеск. Кольцо Юруна исчезло в озере Забвения. — Ну, а теперь и хозяина следом.
— Погоди, — сказал другой голос. — Подумай-ка. Одного мы уже потеряли — старый скелет отправился на дно. Хочешь объяснять коменданту, как мы упустили
— К тому же, — весело и услужливо вмешался третий, — если оставить его в холодной камере, он сам собой загнется после купания в холодной водичке и угриных зубов. И никаких вопросов, все довольны.
— Мысль неплохая.
— А я говорю, рискованно.
Дальше Тред уже не разбирал слов, голоса слились в неразборчивый гул, и, погружаясь в беспамятство, он уловил только обрывок последней фразы:
— …остается от него избавиться.
Как видно, сторонники умеренности восторжествовали над любителями крайних мер, потому что очнулся он в крошечной камере. Пустым взглядом он обвел покрытые плесенью стены, щербатую дубовую дверь, каменный пол. Сквозь вмонтированную в потолок решетку проникал слабый свет. Неподвижный, застоявшийся воздух говорил, что люк выходил не на улицу, а во внутренние помещения. В камере не было ничего, кроме охапки соломы, на которой он и лежал.
Мальчик сел. Одежда была мокрой. Он смутно удивился этому обстоятельству. Очень странно. Может быть, объяснение найдется за дверью? Осторожно поднявшись, он обнаружил, что плохо держится на ногах, но все же добрался до двери и толкнул ее. Заперта. Непонятно почему. Недоразумение? Он долго звал и стучал, но никто не пришел, и он наконец оставил это занятие. Он был изрядно озадачен, но в целом спокоен.
Только немного тревожили лениво ворочавшиеся в голове вопросы. Пустая память не давала ответов. И он с удивлением понял, что совершенно не представляет, кто он такой, где находится, как здесь оказался и почему.
7
— Утренние сводки включают полный отчет о беспорядках, происшедших этой ночью в крепости Нул, — сообщил Гнас ЛиГарвол двенадцати судьям Белого Трибунала. — Из отчета следует, что заключенные, недовольные состоянием соломенных подстилок вследствие недавнего наводнения, захватили четверых стражников и заперлись в столовой, требуя письменных гарантий улучшения условий жизни от коменданта крепости. Естественно, их требования были отвергнуты, после чего они перерезали горло одному из заложников. Далее офицеры крепости взломали двери столовой. В последовавшей стычке погибли остальные заложники, еще один стражник и десять преступников. Порядок был восстановлен вскоре после восхода солнца.
ЛиГарвол обвел собравшихся взглядом. Их лица были бесстрастны, но на двух или трех угадывались признаки беспокойства и даже сомнения — первые приметы морального разложения. Козни Злотворных, даже здесь, в твердыне Белого Трибунала. Среди его подчиненных тоже есть подверженные дурному влиянию. Приходится пристально следить за ними и обращаться с особой осторожностью. Под строгим руководством они еще могут удержаться на верном пути. Однако два или три случая внушали судье серьезные опасения.
Например, судья Фени ЛиРобстат. Этот не может скрыть неуверенности и полон сомнений. Словно торопясь подтвердить мнение верховного судьи, ЛиРобстат сказал:
— Бунты участились и становятся все более жестокими. Это весьма неприятно. Возможно, следует восстановить в должности прежнего коменданта.
— Невозможно, — судья ЛиГарвол обжег взглядом заблудшего подчиненного. — Прежний комендант числится среди погибших заложников.
— Жаль, — ЛиРобстат опустил глаза.
— Горожане встревожены, — мрачно заметил судья Эрцль Гурскорт, второй из ненадежных членов
