— Даже если бы это заняло час, — сказал он, — существует нечто, что, говоря консервативным языком, преодолело расстояние между этими небесными телами в миллион раз быстрее света.
— Что же это было? — спросил я.
— Твое сознание, — ответил он. — Это — новое свойство Вселенной, оно существует только потому, что существуют люди. Отныне физики, исследующие тайны Космоса, должны принимать во внимание не только энергию, материю и время, но нечто новое и прекрасное — человеческое сознание.
Траут сделал паузу, проверяя большим пальцем левой руки, не шатается ли его верхняя вставная челюсть, не помешает ли она ему сказать нам свои последние слова в этот волшебный вечер.
С его челюстью было все в порядке. И вот — финал: «Я придумал слово получше слова „сознание“, — сказал он. — Это слово — „душа“». — Он сделал паузу.
«Дин-дин-дон?» — спросил он.
Эпилог
Мой старший брат Берни, мой единственный брат, вдовец с двадцатипятилетним стажем, после продолжительной борьбы с раком умер утром 25 апреля 1997 года, четыре дня назад, в возрасте восьмидесяти двух лет. Он не испытывал сильной боли. Он был старшим научным сотрудником в Научном центре по исследованию атмосферы в Университете штата Нью-Йорк в Олбани. У него было пять замечательных сыновей.
Мне было в этот момент семьдесят четыре. Нашей сестре Элли было бы семьдесят девять. После того, как она умерла в свои сорок один, я сказал:
«Какой чудесной старой леди могла бы быть Элли». Не случилось.
Нам с Бернардом повезло. Он умер любимым, добрым, интеллигентным стариком со странностями, каким и должен был стать. В самом конце жизни он с особым восхищением перечитывал подборку цитат из Альберта Эйнштейна. Вот одна из них: «Самое прекрасное, что нам доводится испытывать, — эго таинственное. Таинственное — источник всего искусства и науки». Вот еще одна: «Понятия теоретической физики — это исключительно создания человеческого разума. Однако из фактов окружающего мира можно вывести и другие, столь же обоснованные, понятия, так что не стоит абсолютизировать те, которыми мы пользуемся».
Самое знаменитое высказывание Эйнштейна: «Я никогда не поверю, что Бог играет в кости». Бернард же был настолько открыт разным взглядам на устройство Вселенной, что полагал, что в иных критических ситуациях будут помогать и молитвы. Когда у его сына Терри обнаружили рак горла, Берни, этот экспериментатор, молился о его исцелении. Терри и в самом деле выжил.
Так было и с йодидом серебра. Берни все думал, не могут ли кристаллы этого вещества, так похожие на кристаллы льда, превращать переохлажденную воду в облаках в лед и снег. Он попробовал. Получилось.
Он провел последние десять лет своей профессиональной карьеры в попытках дискредитировать очень старую и заезженную теорию о том, как в грозовом облаке возникают электрические заряды и как они себя ведут и почему. Он встретил сопротивление. Последняя из его более чем ста пятидесяти статей, которая выйдет посмертно, описывает эксперименты, которые с абсолютной убедительностью показывают, кто прав.
Он в любом случае выигрывал. Каков бы ни был исход экспериментов, он нашел бы результаты в высшей степени интересными, В любом случае он: бы хохотал так, что вылетали бы стекла..
Он был остроумнее, чем я. Во время Великой депрессии меня учили шутить Берни, кинофильмы и радиопередачи. Берни говорил мне, что я тоже смешной.
Это была для меня большая честь. Выяснилось даже, что у него есть небольшая коллекция моих забавных опусов. В коллекции было, например, письмо нашему дяде Алексу, которое я написал двадцати пяти лет от роду. В то время у меня не вышло еще ни одной книги, но уже были жена и сын. Я только- только переехал из Чикаго, штат Иллинойс, в Скенектади, штат Нью-Йорк, получив работу в «Дженерал электрик».
Меня взяли туда благодаря Берни. Он прославился на всю фирму своими экспериментами с рассеиванием облаков, поставленными в исследовательской лаборатории «Дженерал электрик» вместе с Ирвином Лэнгмюром и Винсентом Шефером. А тут как раз фирма решила нанять специального пресс- секретаря с опытом работы в газете. По предложению Берни «Дженерал электрик» «украла» меня из Городского бюро новостей Чикаго, куда я поставлял новости о всяких ужасах, творящихся вокруг. Одновременно я делал диссертацию по антропологии в Чикагском университете.
Я думал, что дядя Алекс знал, что мы вместе с Берни в то время работали в «Дженерал электрик» и что я — пресс-секретарь фирмы. Он не знал!
И вот однажды дядя Алекс увидел в «Скенектади газетт» фотографию Берни.
Он написал в газету, что «он очень горд» за своего племянника и хотел бы получить копию фотографии. К письму он приложил доллар. Но фотографию предоставила «Газетт» фирма «Дженерал электрик», и поэтому редактор переслал просьбу моему новому работодателю. Мой начальник, естественно, передал письмо дяди мне.
Я напечатал на официальном синем бланке «Дженерал электрик» нижеследующий ответ и подписался «Гай Фоке». Кто в англоговорящей мире не знает, кто такой Гай Фокс[46]?
GENERAL ELECTRIC COMPANY
Уважаемый г-н Воннегут,
Г-н Эдвард Тасмак, главный редактор «СКЕНЕКТАДИ ГАЗЕТТ», переслал мне Ваше письмо от 26 ноября.
