Олигарх не прикасался к камню, но пожирал его глазами. Тот мог решить все его сегодняшние проблемы.
— Сколько хочешь за него?
— Семьсот тысяч. Он стоит большего.
— Даже я не держу такую наличность дома. Пятьсот тысяч, но зато сразу, — предложил олигарх.
— Идет, — согласился Фагот, — вы единственный человек, кто сумеет вернуть его без пыли и шума. Возвратилась Роза.
— Вы уже договорились? — спросила она.
— Ты — редкая стерва, — произнес олигарх, — не могла мне сказать все сразу?
— Я лишь свела вас. И, кажется, не зря. Олигарх уже не думал о развлечении с девушкой, взгляд его сделался холодным.
— Я почти уверен, что камень настоящий, но приглашу эксперта.
Старого Хайтина охрана Гусовского доставила через полчаса. Ювелир сделал вид, что не узнает Фагота. Подсел к столику, взял камень в руку и, не раздумывая, сказал:
— Это он, не сомневайтесь, Ефим Аркадьевич. Получив свой гонорар, Хайтин выпил бокал шампанского и поинтересовался:
— Оценить камень не желаете?
— У меня для него цена специальная.
— Тогда до свидания. Роза и Никита сидели в холле. Гусовский вышел к ним с портфелем в руке.
— Пересчитывать будете? Роза открыла портфель, посмотрела на тугие пачки долларов.
— Если что-то не в порядке, мы всегда сможем обменять негодный товар?
— Разумеется, но вам не придется этого делать. А ты, парень, хоть и испортил мне сегодня хорошо начинавшийся вечер, но все равно, спасибо тебе. Как тебе пришло в голову предложить камень мне?
— Вспомнил, как вы двух иностранных заложников из Чечни освободили и проникновенно убеждали по телевизору президента и зрителей, что не заплатили за них ни доллара. Хотя похитители требовали выкуп в два миллиона.
— Я сбил цену вдвое, тогда у меня были проблемы с Советом безопасности. Извините, спешу.
— К прокурору? — поинтересовался Фагот. Гусовский лишь ухмыльнулся в ответ.
Когда просят уйти, оставаться нехорошо. Роза и Фагот доехали на машине олигарха до самого дома Тихона. Карманник протянул руку ладонью вверх.
— Надеюсь, у тебя есть, что в нее положить?
Фагот стоял и глупо ухмылялся. Роза бухнула портфель на тумбочку в прихожей и открыла крышку.
— Здесь не ладонь нужна. Вор присвистнул:
— Круто.
— Пятьсот тысяч, но мне кажется, мы все равно продешевили.
— Тихон, самое главное — не деньги. Кипиш сейчас уляжется. Блатных в покое оставят.
— Как ты это сделал?
— Какая разница?
Было еще не очень поздно. Глеб съехал с дороги на проселок, затем прошел пешком метров двести, взобрался на знакомый пригорок. На плече была спортивная сумка, в кармане куртки — мобильный телефон. Он подошел к знакомой сосне, взглянул на часы. «Ну вот, сейчас все и произойдет. Это лишь первая часть большого спектакля».
Глеб расстегнул молнию, вытащил бинокль, бережно протер его, приложил к глазам окуляры. Он видел, как к дому Гусовского подъехал джип, как из него выбрался ювелир Хайтин и вошел в дом. Он мог лишь предполагать, что сейчас происходит либо в кабинете, либо в гостиной особняка — шторы были плотно задернуты. Время от времени он поглядывал на часы.
Наконец, он увидел, как сияющий от счастья Хайтин покинул дом, и джип увез его в направлении города. Затем он увидел Никиту и Розу, они покинули дом с сумкой. Лишь после этого Глеб набрал номер телефона Потапчука:
— Это я, — сказал он.
— Узнал, — усталым голосом произнес Потапчук.
— Федор Филиппович, хотите, скажу вам одну новость?
— Ну, какую же ты мне новость скажешь?
— Берите людей, понятых. Ваш любимый бриллиант сейчас находится в доме Гусовского.
— А ты где сейчас находишься?
— Я нахожусь неподалеку. Но пока вы приедете, меня здесь уже не будет.
— Где ты будешь?
— Я вам сообщу.
Глеб ехал в направлении Москвы и увидел четыре машины. Узнал «Волгу» Потапчука, которая следовала за двумя микроавтобусами и джипом.
«Быстро работают! — подумал Глеб, выезжая на кольцевую. — Мальчишка, значит, уже в городе. Пусть так и будет. Мальчишка-карманник и его наставник получили свое, они честно заработали деньги. Если бы не они, разговор с Гусовским у Потапчука наверняка не сложился бы. А теперь, Глеб, успокойся, сосредоточься. У тебя сегодня еще очень важное дело, может быть, самое важное за последние несколько месяцев».
Двери учебного центра охранного агентства «Багира» были захлопнуты. Глеб нажал на кнопку звонка, и в окошке появилась голова коротко стриженого немолодого мужчины.
— Добрый вечер, — сказал Глеб. — Мне нужен Алексей Геннадьевич.
— Он что, вас пригласил?
— Да, — сказал Глеб.
— Сейчас пойду спрошу. Вы кто?
— Скажите, Павел. Мы с ним давеча в бильярд играли.
Коптев сам вышел встретить Глеба. Он был в камуфляжной куртке и джинсах. Куртка была надета поверх майки с длинными рукавами, на мускулистой шее висели наушники.
— А я думал, ты никогда не приедешь, — протягивая руку, произнес Коптев.
— Ты же пригласил меня пострелять, я и приехал.
— Пойдем, пойдем, — Коптев приобнял Глеба за плечи, спускаясь по крутым ступенькам. — Ты на машине? — спросил он.
— Да, за рулем.
— Значит, пить не будешь?
— Значит, не буду, — сказал Глеб. — Я не за этим приехал.
— Что, руки чешутся, пострелять хочется?
— Не так, чтобы очень, но почему бы и нет?
Они шли по узкому коридору. Над головой сверкали лампочки, забранные в проволочные колпаки. Коптев легко открыл тяжелую железную дверь. По дороге он заглянул в комнатку и сказал:
— Ребята, сегодня можете быть свободны. Вы хорошо поработали.
Трое мужчин, одного из которых Глеб видел прежде, поднялись со стульев. Они знали, если шеф говорит уходить, значит, так надо и спорить бессмысленно. Они с уважением посмотрели на Глеба.
«Наверное, какой-то важный тип, — решили все трое, — лишь бы кого Геннадий Коптев в тир не водит. Может быть, сослуживец?» Дверь за ними закрылась. В тире остались Глеб и Коптев.
— Бери наушники, а то от шума голова заболит, акустика тут такая... гулко.
Глеб взял, но надевать их не спешил. Тир был небольшой, но оборудованный отменно. Все мишени двигались, освещение прекрасное.
