квадратов подвесного потолка.
– Вот, – сказал он, отдавая Глебу увесистую папку, тщательно обернутую полиэтиленом, и неловко сполз со стола.
– Это вы от Губанова ее туда спрятали? – спросил Глеб, кивая на потолок. – Да-а, доктор… Вы, наверное, хороший специалист в своей области, верно? – Маслов рассеянно кивнул, погруженный в свои невеселые мысли. – Вот и занимались бы своим делом, черт бы вас побрал! – закончил Глеб, и Сергей Петрович снова кивнул. – Вот что, доктор, – продолжал Слепой. – Я тут у вас немного посижу, а вы сходите наверх и выпустите Ирину Бородин. В мою палату лучше не заходите, не надо… Потом оба возвращайтесь сюда, поедем в Москву… Даже не так. Телефон у вас есть?
Маслов молча протянул ему трубку мобильника. Глеб быстро набрал домашний номер Малахова и стал ждать, считая гудки. После шестого сигнала заспанный голос полковника недовольно проворчал в трубку что-то нечленораздельное. При звуках этого голоса Глеб снова испытал ощущение нереальности происходящего, словно полковник находился где-то в другом измерении.
– Алексей Данилович, – сказал он, – это я.
– Кто “я”? – проворчал Малахов.
– Я.
– О, черт, – сказал полковник. – Откуда ты? Куда пропал?
– Это все потом, – перебил его Глеб. – Нужно, чтобы вы меня отсюда вытащили.
Он объяснил полковнику, что от него требуется, выключил телефон и положил его в карман спортивной куртки.
– Вот так, доктор, – сказал он. – Поедем с комфортом. Ну, ступайте, ступайте…
Маслов вздохнул и шагнул к дверям. В этот момент внизу, в вестибюле, сильно хлопнула входная дверь. Доктор вздрогнул и бросился к окну.
– Что такое? – спросил Глеб. – Кто там?
– Губанов, – ответил врач. – Это его машина.
– Быстро наверх! – скомандовал Глеб. – Выпустите женщину и спрячьтесь с ней где-нибудь. Быстрее, доктор!
Он схватил со стола папку с проектом и вслед за доктором Масловым покинул кабинет.
Глава 18
Алексей Губанов получил сообщение о смерти губернатора по дороге в Звенигород. Дослушав, он молча отключил телефон и бросил трубку на соседнее сиденье.
Говорить было не о чем.
Белая “ауди” неслась сквозь ночную метель, словно убегая от наступавшего на Москву рассвета. Вскоре после того, как Губанову позвонили, впереди показалось туманное оранжевое зарево и красно-синие огни милицейских мигалок.
Майор дисциплинированно сбросил скорость, проезжая мимо сгрудившихся возле чадно полыхающей груды искореженного металла пожарных и милицейских машин. Угрюмый инспектор ГИБДД в валенках и шапке с опущенными ушами раздраженно замахал жезлом, давая разрешение на проезд, и Губанов плавно нажал на педаль газа.
Погребальный костер проплыл мимо, еще немного помаячил в зеркале заднего вида и исчез далеко позади. Губанов вел машину и ухмылялся. Во внутреннем кармане его пальто лежал авиабилет на рейс Москва – Нью-Йорк и все необходимые документы.
Деньги, судьба которых так волновала доктора Маслова и архитектора Кацнельсона, дожидались майора в одном из нью-йоркских банков. Там, в свободной, сильной и благоразумной Америке, Алексей Григорьевич Губанов найдет применение и этим деньгам, и своим талантам. Правда, у ФСБ довольно длинные руки – не такие длинные, как когда-то, но все же достаточно длинные. Именно поэтому майор Губанов сейчас ехал не в аэропорт, а в Звенигород.
Там, в заснеженном еловом лесу, оставались живые свидетели, которые могли навести кого следует на нездоровую мысль выдернуть бывшего майора Губанова из-за океана и посадить за колючую проволоку отечественного производства.
Майор закурил и включил приемник. Как нарочно, по радио передавали одну из любимых мелодий Ирины. Хриплый голос Армстронга заполнил салон машины, и Губанов словно наяву увидел, как его жена танцует посреди пустой комнаты, и приглушенный электрический свет мягко играет на ее обнаженном теле.
Он свернул на знакомый проселок, потом свернул еще раз и остановился возле заново сколоченного шлагбаума. Здесь ему пришлось остановить машину и выйти на дорогу, чтобы поднять кверху перегородившую дорогу сосновую жердь с залепленным снегом жестяным кругом “кирпича”. Вернувшись за руль, он, чтобы не терять времени, вынул из кобуры пистолет и навинтил на ствол длинный глушитель. Пистолет он бросил на соседнее сиденье рядом с телефоном: милицейских постов впереди не было, а значит, больше не было нужды осторожничать и прятаться.
Ржавые железные ворота в сколоченном из горбыля заборе были заперты, но между створками оставалась щель шириной в руку, через которую был отлично виден болтавшийся на цепи висячий замок. Губанов поднял пистолет, приставил глушитель к замку, слегка отвернул в сторону лицо и нажал на спуск. Пистолет издал характерный хлопок, негромко звякнула цепь, и замок упал в снег. Губанов ухмыльнулся: сегодня все получалось.
Он сунул пистолет под мышку и открыл ворота. “Ауди” негромко ворчала на холостых оборотах. Майор вернулся за руль и загнал машину во двор, поставив ее рядом с прорабской. В вагончике Кацнельсона было темно, зато в одном из окон главного корпуса горел свет. Это было окно кабинета Маслова, и Губанов весело подмигнул этому окну: погоди, дойдет черед и до тебя.
Он вышел из машины и по привычке нажал кнопку на брелке иммобилайзера. “Ауди” приветливо пиликнула, мигнув габаритными огнями, и Губанов раздосадованно выругался вполголоса: поднимать шум ему не хотелось.
Впрочем, на шум никто не отреагировал: все вокруг старательно спали, торопясь урвать лишние минуты самого сладкого предутреннего сна. Майор поднялся по заметенным снегом ступенькам и подергал дверь прорабской. Дверь, разумеется, была заперта. Губанов вышиб сердцевину замка одним выстрелом и вошел в пахучее тепло вагончика.
Оказавшись в жилом помещении, он нашарил на стене выключатель и зажег свет. Кацнельсон спал, уткнув в подушку темное усталое лицо. Его похожий на попугая-чий клюв нос свернулся на сторону и блестел от испарины, к лысине прилипли мокрые завитки темных волос, из-под одеяла торчала нога в грязноватых кальсонах. “Архитектор Кацнельсон потерял свои кальсоны”, – вспомнил Губанов и ухмыльнулся.
– Подъем, – негромко сказал он. – Вставай, жидяра.
– Ммм? – промычал Яков Семенович и открыл глаза. Некоторое время он щурился и моргал, заслоняясь рукой от света, а потом рывком сел на постели, вжавшись спиной в фанерную стенку вагончика.
– Очухался? – спросил Губанов. Кацнельсон молча кивнул, не сводя глаз с направленного ему в лоб пистолета.
– Вот и хорошо. Мне нужен проект.
– В сейфе, – хриплым со сна голосом ответил прораб.
– Я же говорил тебе однажды: не надо бабушку лохматить. Мне нужен настоящий проект. Только не рассказывай мне про сто копий и тысячу надежных людей. Я уже наслушался этих сказок до икоты. И поторопись, потому что у меня мало времени.
– Что случилось? – спросил Кацнельсон. Глаза его бегали, как два затравленных черных зверька, руки бесцельно шарили по одеялу. – К чему такая спешка?
Уберите пистолет, я вас умоляю. Мы же интеллигентные люди…
