– Пока молода…
– Ну да ладно, комплименты друг другу будем потом говорить. Проходи к столу, садись. Знаю, ты на машине, так что спиртного предлагать не стану.
А я выпью, чертовски устал.
– Пожалуйста, могу даже поухаживать.
– Нет, я люблю сам наливать в свою рюмку.
Эмма присела; забросила ногу на ногу.
«Да, хороша бабенка, и работает качественно, за что и ценю. Ни разу еще не прокололась».
Бутаков налил себе в бокал коньяка и устроился в мягком кресле напротив гостьи.
– Что вы на меня так смотрите?
– Как – так?
– Словно никогда в жизни не видели.
– Вот я смотрю, понравишься ты одному типу или нет, и не могу понять.
– А что за тип? – улыбнувшись, спросила Эмма.
– Тип как тип – генерал.
– У-У-У, – протянула Савина, – военных я не очень люблю.
– Кстати, выбирать тебе не приходится. Если сможешь его обработать, а я надеюсь, что сможешь' – получишь приличные деньги.
Эмма никогда не спрашивала – сколько. Как-то так выходило, что Григорий Германович платил всегда больше, чем она предполагала. Ну, что ж, пусть сумма окажется приятным сюрпризом.
– А генерал-то хоть не очень старый?
– Как положено, – за пятьдесят. Но не много за пятьдесят.
Мужчин такого возраста Эмма любила и даже знала почему. Она выросла без отца, который оставил семью, когда ей было два года, жила с дедом. И наверное, все это отложилось в детском сознании, поэтому ей нравились мужчины в годах, убеленные сединой. – – Выбирать не приходится, – вновь повторил Григорий Германович, – и веером, как картежник, разбросал на столе фотографии.
– Ничего, симпатичный генерал. А он, собственно говоря, генерал чего?
– В каком смысле – «чего»?
– Ну, какими войсками командует?
Бутаков рассмеялся. Его иногда поражала наивность женщин и их неосведомленность в серьезных вещах.
– Он генерал воздушно-десантных войск. А вот это – его жена.
– Такая старая?
– Старая, старая и больная. Здесь, – Григорий Германович указывал пальцем на фотографии, – его дочь и сын. Дочь – твоя ровесница, может быть, на год старше, чем-то даже похожа на тебя.
– Какая же все-таки старая жена!
– Вот на это я и надеюсь, ты должна ему понравиться.
– Что мне надо делать?
– Для начала познакомься с ним, подружись, ну, и затащи в постель. А остальное тебя не касается.
– В какую постель? Где?
' – Погоди, не спеши, дойдем и до постели. Учти, Эмма, мужик он не простой, я бы сказал, очень не простой. Нрав у него крутой, и на расправу он скор.
Подчиненные его боятся, с непокорными и нерадивыми генерал разбирается быстро.
– А есть у него какие-нибудь слабости или пристрастия?
– Слабость у него есть – очень любит внучку.
– Ну, знаете ли, Григорий Германович, это вряд ли окажется полезным для меня.
– Почему? Пусть его внучка познакомится с Твоей дочкой. Кстати, как она там?
– Нормально, не болеет.
– Это хорошо. Вот через детей, внуков вы и сможете найти общий язык.
– Сколько у меня времени? – заглянув в стекла очков в дорогой золотой оправе, спросила Эмма.
– К сожалению, времени у тебя на этот раз совсем немного.
– Что значит немного? Такие дела за один день не делаются.
– Понимаю, что не делаются. Если я скажу, допустим, полторы-две недели, сможешь?
– Не знаю, слишком быстро.
– Сможешь! Он мне понадобится очень скоро, так что ты уж постарайся. А я тебя не обижу, заплачу, как за шаха из Арабских Эмиратов.
Эмма улыбнулась:
– А еще какие-нибудь пристрастия у вашего генерала есть?
– Кстати, зовут его Андрей Борисович Климов.
Думаю, ты видела его когда-нибудь по телевизору.
– Я не смотрю телевизор и газет не читаю.
– Наверное, правильно делаешь.
– Как у него с женой?
– Не знаю, но она с ним уже лет тридцать: и по гарнизонам ездила, и на Дальний Восток, и на Север, и в Рязани пять лет прожила. А теперь вот в Москву приехали. Что касается его отношений с женщинами, – никакого криминала, во всяком случае, я информацией подобного рода не владею. Но ты же знаешь, не мне тебя учить, все мужики до женщин падки.
– Кроме вас, – улыбнулась Эмма.
– Да, наверное, кроме меня, – согласился Бутаков. – Я – другое дело, у меня на это просто-напросто нет времени.
– Ну, время всегда можно найти, – Эмма загадочно улыбнулась, словно предлагая себя прямо сейчас, прямо здесь.
Бутаков недовольно скривился:
– Эмма, ты, конечно, баба красивая, привлекательная во всех отношениях, но я с теми, кому плачу, в постель не ложусь.
– А почему нет? – удивилась Савина. – Я же денег за это не прошу, вы мужчина симпатичный.
– Симпатичный? – ухмыльнулся Григорий Германович.
– Как стодолларовая банкнота.
Бутаков рассмеялся.
– Нет, Эмма, ты занимайся своим делом, а я буду заниматься своим, и тогда у нас все будет хорошо, поверь мне.
Эмма одернула короткую юбку, но ногу с ноги не убрала.
– Чаю, кофе? Чего желаешь?
– Я бы, честно говоря, выпила, но – за рулем.
– Поэтому и не предлагаю.
– А фотографии можно взять?
– Нет, нельзя, это, так сказать, казенное имущество. Ты же знаешь, мне будут нужны другие фотографии. Как только все устроишь, договоришься с этим несговорчивым генералом, сразу же позвони.
Надеюсь, помнишь телефон фотографа?
– А то! Как телефон «Скорой помощи».
– Вот и прекрасно. И учти, о моей просьбе – никому. То, что он генерал, ты не знаешь.
– Разве я вас когда-нибудь подводила, Григорий Германович?
– Ты, кстати, обдумай вариант с внучкой. Дети очень быстро знакомятся. А гулять с внучкой Климов любит у Патриарших прудов. Почти каждый вечер гуляет, если, конечно, не на службе. Там ты его и сможешь найти. Слово за слово, познакомитесь. Сначала сильно на него не наезжай, он хоть и не робкого десятка, но может заподозрить. Пусть лучше сам проявит инициативу, а ты уж знаешь, как свою работу
