очки в толстой оправе на самый кончик носа, так, чтобы не мешали смотреть, а заодно и прикрыли часть лица, – что же он там приклеил?»
Наркоделец прождал около минуты и, хотя за это время никого нового в холле не появилось, поднялся, направляясь к выходу. Охрана двинулась вслед за ним.
Сиверов взял в руку автомат и, прижимая его к ноге, под прикрытием колонны шагнул к столику. Даже не нагибаясь, он сорвал левой рукой приклеенный предмет и, прижавшись спиной к холодному мрамору, вскинул оружие. Обычно в таких случаях Сиверов в первую очередь расправлялся с охраной, используя внезапность нападения. Хозяева жизни никогда не отличались особой прытью и меткостью, даже если и носили с собой оружие, и им можно было предоставлять фору в несколько долей секунды, а вот с охранниками медлить не следовало.
Теперь же Сиверову пришлось изменить отработанную тактику. Женщину он решил не трогать ни при каких обстоятельствах, но она – профессионалка, ей фору давать нельзя.
Первый выстрел пришелся точно в голову наркодельца. Иванов еще не успел упасть, как Глеб выстрелил очередью. Он рассчитал точно, Семен Георгиевич подобрал себе рослых телохранителей, это и сгубило их.
Сиверов стрелял, целя в головы, не боясь при этом зацепить кого-нибудь из случайно оказавшихся в холле людей.
Только один из охранников сумел выхватить пистолет, но нажать на спусковой крючок не успел. Секретарша осталась невредимой, высоким ростом она не отличалась, и все пули, выпущенные Глебом, прошли у нее над головой. Она выхватила из кармана своего делового пиджака револьвер. Взгляды Сиверова и женщины встретились, стволы их оружия безошибочно нашли цели. Это длилось всего около четверти секунды. И за это короткое время противники поняли друг друга, между ними произошел молниеносный молчаливый диалог – двух людей, знавших свои возможности, знавших цену жизни, своей и чужой.
«Ты понимаешь, что мы выстрелим одновременно?» – словно спросил Сиверов.
«Да, – словно ответила она, – я, как и ты, не промахнусь».
«Тогда – зачем? Тем более, твой хозяин мертв!»
«Я согласна – незачем убивать друг друга», – женщина чуть опустила ствол револьвера.
Глеб бросился вперед, но не к выходу, хотя, глядя на него со стороны, можно было подумать, что именно дверь является его целью. На полпути он очередью из трех патронов разбил стекло большого, во весь простенок, окна и рванулся к нему. В этот момент прозвучал еще один выстрел, и, если бы Сиверов неожиданно для всех не менял траекторию прыжка, пуля угодила бы ему в спину, а так – вспорола предплечье. Уже летя сквозь разбитое окно, группируясь перед падением, Сиверов увидел стрелявшего: им оказался один из тех пятерых мужчин в плащах – он стрелял, держа пистолет двумя руками, лицо его выражало полную растерянность. Четверо остальных бежали к разбитому окну, на ходу выхватывая оружие. До этого преследователи бросаться в погоню не спешили, боясь попасть под пули своего главаря.
Приземлившись, Глеб выпустил пару коротких очередей, но лишь для острастки, целя повыше, чтобы не зацепить никого из прохожих, затем – один прицельный выстрел, мужчина с пистолетом в вытянутых руках схватился за плечо, и тут же Глеб откатился под прикрытие невысокой подпорной стенки цветника.
Послышались женский визг, крики. Сиверов, сломя голову, побежал к подземному переходу.
«Кто они? – недоумевал он, – почему ввязались в перестрелку?»
Глеб уже не видел, как мужчина, которого он ранил, бросился к журнальному столику, нагнулся, заглядывая под столешницу, и в бешенстве заскрежетал зубами.
Капсула, оставленная для него Семеном Георгиевичем Ивановым, исчезла.
Полковник Руднев, а это был именно он, ощутил, как немеет раненая рука, его люди, давя осколки стекла толстыми подошвами ботинок, уже выбирались на улицу.
Полковник видел спину стремительно несущегося к подземному переходу Глеба, но понял, что с такого расстояния попасть в него не сможет, тем более, стреляя с одной руки. И тут он заметил секретаршу Иванова – женщина спешила спрятать оружие, на которое во всеобщей суматохе, возможно, никто не обратил внимания.
Мозг Аркадия Борисовича сработал в нужном направлении: «Она вместе со своим хозяином одна видела меня в ложе театра, она одна знает, что посылка с капсулой предназначалась мне. Нет, – решил, Руднев, – не знает, а знала…»
Из-под раненой руки полковник Руднев трижды выстрелил в женщину, почти в упор. Первая пуля вошла в живот, вторая в грудь, третья в голову. Револьвер, уже готовый было лечь на дно дамской сумочки, выпал из пальцев с ярко накрашенными ногтями на ковер. Аркадий Борисович, поскальзываясь на битом стекле, добежал до окна и выпрыгнул на улицу.
Сиверов, пригнувшись, сбежал в переход, всего трижды успели выстрелить его преследователи. И, если не считать легкой раны в предплечье, отделался он пока легко.
Руднев, завидев, что беглец заскочил в переход, злорадно усмехнулся и крикнул своим людям:
– Двое под землю с одной стороны, двое – с другой!
Двое крепко сбитых молодых мужчин перемахнули через поручни ограждений, петляя среди машин, пересекли улицу и, перескочив парапет, спрыгнули в переход, они даже успели заметить своих напарников и полковника Руднева, бегущих по ступенькам с другой стороны. В этот момент в переходе, заполненном людьми, резко погас свет. В темноте грохнул выстрел. Кто-то истошно крикнул:
– Убивают!
Этот крик и раскатистое эхо выстрела отозвались визгом, топотом. Глеб рванул на себя дверь электрощитовой. Он моментально освободился от комбинезона, сбросил кепку и грязные башмаки. Пользуясь здоровой рукой и зубами, туго затянул на раненой руке шелковое кашне, нырнул в пальто, нахлобучил шляпу, сунул ноги в ботинки. И вновь оказался в погруженном во мрак переходе.
Руднев и его люди метались по ступеням, пытаясь отыскать в толпе человека в комбинезоне. Горожане, завидев на ступеньках вооруженных людей в штатском, бросались кто обратно в переход, в надежде выбраться с другой стороны, кто – на улицу.
– Он там, там, – твердил полковник Руднев, – в переходе только два выхода, ему не уйти.
Аркадий Борисович схватил за плечо мужчину в яркой куртке, который попытался прошмыгнуть мимо него, втянув голову в плечи, и развернул его к себе лицом.
– Нет, не он, тот был выше.
Глеб Сиверов – в длинном пальто, в шляпе, с зонтиком в раненой руке – пробрался к выходу, обращенному к гостинице «Космос». Его толкали, наступали на ноги. Он поднимался все выше и выше.
– Что ты по ногам топчешься! – возмутился Глеб, поравнявшись с полковником Рудневым, и оттолкнул от себя какого-то парня, – мои «беркешптоки», между прочим, двести баксов стоят!
Сиверов нагнулся и принялся носовым платком счищать с ботинка рифленый след чужой подошвы, а сам в это время, скосив глаза, посмотрел на мужчину с пистолетом в руке, запоминая его лицо. Затем капсулапосылка вместе с носовым платком исчезла в кармане пальто.
Глеб отошел от перехода метров на двадцать и нажал кнопку дистанционного пульта – под землей вспыхнул свет. Руднев и его люди тут же устремились вниз.
В холле гостиницы уже собралась толпа, через которую что-либо увидеть было невозможно. Сиверов отыскал взглядом одну из дежурных, подошел к ней:
– Что случилось?
– Такой ужас! – проговорила женщина, – итальянца убили и его охрану, всех наповал, снова эти бандитские разборки… – Как хорошо, что я сегодня уезжаю из вашей гостиницы, – вздохнул Глеб.
Он бы поговорил и подольше, но чувствовал, как уже начинает кружиться голова от потери крови и немеет перетянутая кашне рука.
В своем номере Сиверов первым делом вытащил из люка микрофон и провода, скомкал их и спустил в унитаз. Пальто упало на край ванны, тонкое шелковое окровавленное кашне тоже полетело в унитаз. Сиверов надорвал рукав, щелкнул газовой зажигалкой. Язычок пламени лизнул рану. Пузырилась, запекалась кровь.
Глеб плотно сжал зубы, превозмогая боль. Наконец-то кровотечение унялось.
