сюрпризом.
Федор Филиппович немного помолчал. С самого начала предполагалось, что Слепой будет действовать на свое усмотрение – не как шпион, собирающий и регулярно передающий в центр информацию о противнике, а как свободный оперативный агент, самостоятельная боевая единица, нацеленная на достижение конечного результата любыми средствами. Он был волен сам выбирать эти средства, да и цель, если хорошенько разобраться, перед ним стояла не вполне конкретная – действительно, пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. И все же Федор Филиппович был сильно удивлен такой легенде.
Подобные легенды хороши, когда их тщательно готовят заранее, всеми мыслимыми средствами обеспечивая их правдоподобие. В процессе разработки такой легенды создается новый человек с фальшивой биографией, которая может выдержать любую, даже самую тщательную, проверку. Но когда что-нибудь в этом роде сочиняется прямо на ходу, в силу оперативной необходимости, и подкрепляется только парочкой состряпанных на скорую руку липовых удостоверений и личной наглостью...
Видимо, оперативная необходимость и впрямь была велика, раз Глеб пошел на такой риск. Федор Филиппович ничего не знал о том, как Слепой провел эти дни, чем занимался, что успел узнать и сделать за это время. Похоже было на то, что успел он немало. Доподлинно генералу было известно лишь то, что Слепой отправился в Вену повидать некоего Пауля Шнайдера, занимавшегося пересылкой зашифрованных посланий. Там, в Вене, произошла какая-то дикая, до сих пор не проясненная австрийской полицией история с нападением на агента по продаже недвижимости, закончившаяся смертью Шнайдера и полным уничтожением его компьютера и всех цифровых носителей, имевшихся в квартире. Затем погибли двое старых агентов, завербованных и внедренных еще в семидесятых годах прошлого века.
А взрыв на одной из вилл в Зальцбурге, о котором почти двое суток без умолку болтали средства массовой информации? Он произошел вечером того же дня, когда взорвалось британское нефтехранилище Бансфилд; не было известно, существует ли между этими двумя происшествиями хоть какая-то связь и имели ли они отношение к деятельности Сиверова. Федор Филиппович подозревал, что связь есть, раз уж Слепой, уехав в Австрию, так быстро обнаружился в Лондоне.
Генерал Потапчук хорошо знал своего агента и ждал от него именно таких, решительных и быстрых действий. Однако энергичность, с которой Сиверов принялся переворачивать старушку Европу вверх дном, его немного смущала. А главное, было совершенно непонятно, почему Глеб, наплевав на все законы конспирации, в обход оговоренных заранее, надежных, проверенных каналов связи, нарушив все мыслимые и немыслимые правила, в том числе и те, которые им же самим и были установлены, вдруг позвонил прямо Федору Филипповичу домой из лондонского уличного таксофона и, не дав ему вставить ни словечка, назначил эту встречу.
Официант принес заказанную еду. Мясо пахло просто восхитительно, и Федор Филиппович, который поначалу заказал обед просто из чувства долга, чтобы подзарядить организм калориями, вдруг ощутил настоящий голод.
– Надо бы по пятьдесят за встречу, как вы полагаете? – спросил Глеб, жестом останавливая официанта.
– Пожалуй, – согласился генерал после короткого раздумья. – Ты заставил меня понервничать...
– К счастью, не вас одного, – сообщил Сиверов и повернулся к официанту: – Два двойных виски, льда и воды не надо.
Официант поднял брови: видимо, ему не так уж часто встречались французы, хлещущие неразбавленный скотч.
– Я думал, господа из Франции, – заявил он с немного насмешливой фамильярностью, которая бывает свойственна некоторым работникам сферы обслуживания.
– Господа из Тунгусии, – довольно неприветливо сообщил ему Сиверов, который, похоже, действительно прекрасно акклиматизировался и чувствовал себя здесь как рыба в воде.
– Тунгусия? – переспросил официант, глубокомысленно наморщив лоб.
– Тунгусия, Тунгусия, – проворчал Сиверов. – Это такая бывшая французская колония в северной части... гм... Африки. Мы, тунгусы, постоянно испытываем мучительную жажду, поэтому сделайте одолжение, принесите нам наше виски. Если, конечно, это вас не слишком затруднит.
Федор Филиппович выслушал эту тираду с каменным лицом.
– Итак, – сказал он, когда обогащенный ценными сведениями по географии и антропологии официант отправился выполнять заказ, – что же понадобилось от меня знаменитому тунгусскому журналисту-международнику, да еще так срочно? Только не говори, что у тебя кончились деньги.
– Денег у меня навалом, – довольно рассеянно отозвался Глеб, – могу с вами поделиться. Мне нужен ваш совет, Федор Филиппович. Точнее, приказ.
– Не понял, – строго произнес генерал. – Помнится, приказ ты получил перед отъездом...
– Теперь мне нужен новый, – перебил его Глеб. – Старый я, можно сказать, уже выполнил. И при этом, между нами говоря, подошел вплотную к границам своей компетенции. Чтобы действовать дальше, мне придется эти границы перешагнуть, причем... Ну, словом, я как-то не чувствую за собой права в одиночку принимать подобные решения.
Это было что-то новенькое.
– Ты что, вышел на Березовского? – спросил Потапчук первое, что пришло в голову.
– Что за странная мысль? – удивился Сиверов. – То есть странного тут ничего нет, но... В деле оказалась замешана фигура такого масштаба, что я предпочел рискнуть и вызвать вас сюда. Хотя, сами понимаете, мне было бы гораздо легче просто шлепнуть этого подонка во имя высоких идеалов гуманизма и мира во всем мире.
– Будь добр, говори яснее, – потребовал Федор Филиппович.
Сиверов невесело усмехнулся, но промолчал, потому что к ним приближался официант с двумя стаканами виски на серебряном подносе. Судя по тому, как долго он отсутствовал, а также по выражению лица, этот деятель успел поделиться с коллегами недавно полученной информацией о существовании североафриканского государства Тунгусия, населенного по преимуществу алкоголиками европейского происхождения.
– Яснее так яснее, – сказал Глеб, небрежным кивком головы отпустив официанта, который, уходя, дважды оглянулся. – Боюсь, вам придется срочно запрашивать инструкции на самом верху. Надеюсь, вы слышали, что пару дней назад в Зальцбурге взорвалась некая вилла?
– Так я и думал, – произнес Потапчук. – Наш пострел везде поспел... Где ж ты ухитрился раздобыть столько тротила?
– Вы меня обижаете, – заявил Глеб. – Что я вам, шахид? Это был несчастный случай, взорвался баллон с бытовым газом. Правда, большой баллон, так что и тротила не понадобилось... Разве что совсем чуть-чуть. Чтобы из искры, так сказать, возгорелось пламя... Так вот, на вилле проживал некий программист арабского происхождения.
– Чего-то в этом роде я и ожидал, – признался Федор Филиппович.
– Не сомневаюсь. Звали этого умника Халид бен Вазир... Вам это имя ничего не говорит?
– Увы, – ответил генерал.
– А зря. Таких людей надо знать в лицо и по фамилии. Во-первых, это был по-настоящему талантливый программист, а во-вторых, если бы вы знали, чей он родственник, мне сейчас не пришлось бы объяснять, во что мы с вами влипли. Мне удалось поговорить с ним по душам, и он, так сказать, открыл мне свое сердце, выложив все как на духу. Современная химия – это, знаете ли, наука! Некоторые из ее достижений... ну, чего там, вы и сами в курсе.
– Не тяни кота за... гм... уши.
– Никогда не мучил животных. Вы ешьте, ешьте. Ваш аппетит в данный момент находится под угрозой полного исчезновения, так что ешьте, Федор Филиппович, это действительно вкусно.
Подозрительно на него покосившись, Потапчук отрезал кусочек стейка и поднес его ко рту. Мясо таяло на языке, благородный скотч приятно ласкал небо, зажигая в груди теплый огонь, и генерал почувствовал, как настроение у него улучшается, несмотря на мрачные намеки Сиверова. В конце концов, если то, о чем иносказательно толкует Глеб Петрович, окажется правдой, это наверняка будет означать
