лицу. Снег окрасился кровью.
– Отмойся как следует, – ворчливо посоветовал Зимин. – У тебя не рожа, а свекольный салат. С таким портретом через пять минут окажешься в ментовке.
– Плевать, – сказал Адреналин, но все-таки послушался и принялся старательно оттирать снегом физиономию, разрисованную подсыхающей кровью.
– Надо бы как-то организовать душевую, – сказал Зимин, с легким нетерпением притопывая ногой. – В котельной это сделать не так уж сложно.
– Зачем? – невнятно спросил Адреналин сквозь прижатые к лицу, покрасневшие от холода ладони с ободранными в кровь костяшками пальцев. Облезлая кроличья шапка криво и ненадежно сидела у него на самом затылке, куртка была расстегнута, открывая голую жилистую шею, на которой бесполезно болтался потасканный шарф; подтаявший, розовый от крови снег комками продавливался у него между пальцами и падал на дорожку. – Зачем, а? – повторил Адреналин, отнимая ладони от облепленного снегом лица.
– Вот как раз за этим, – сердито кривя рот, сказал Зимин. – Зачем душевая? Чтобы мыться! Пот, грязь, кровища... И в таком виде приходится расходиться по домам. Не знаю, как ты, а мне не нравится, когда от меня разит, как от козла.
– Не знаю, как от тебя, – передразнил его Адреналин, набирая в ладони новую порцию снега, – а от меня разит мужиком, и мне это нравится. И вообще...
Он не договорил, сунул лицо в ладони и принялся, шипя от холода и боли, растирать по нему снег. Зимин снова недовольно дернул углом тонкого рта.
– Что – вообще? – спросил он.
– А? – Адреналин вынырнул из сложенных чашей ладоней, потряс головой, поймал свалившуюся с макушки шапку и нахлобучил ее поглубже. Снег, который он бросил себе под ноги, был уже не красным и даже не розовым, а слегка желтоватым. – Чего? А, это... Вообще, Семен, пора бы тебе бросить свои джентльменские замашки. Душевую ему подавай! Он, видите ли, желает брать ванну после каждой драки, чтобы не нести домой чужие кровавые сопли. Что, жене твой вид не нравится? Так пусть катится к чертям или принимает мужа таким, каков он есть! Или рубашки стирать надоело? Так не стирай, черт с ними! Подумаешь, немного крови на воротнике! Что, от этого дело остановится?
– Я с людьми работаю, – напомнил Зимин. – Очень может быть, что и остановится.
– Ну и хрен с ним, – равнодушно и совершенно искренне сказал Адреналин. – Подумаешь, дело! С людьми он работает... А я с кем – с макаками, что ли?
– Ты в офисе своем когда последний раз был, повелитель макак? – поинтересовался Зимин. – Небось, уже и не помнишь.
– Вчера, – поправляя шарф и задергивая заедающую 'молнию' куртки, сказал Адреналин. – Вчера я там был, понял? Целый день как дурак проторчал.
– И как?
– Что – как?
– Как понравился подчиненным вид их босса?
Адреналин скривился, отчего его левый глаз, и так наполовину заплывший багровым, сочащимся кровоподтеком, закрылся совсем.
– Уроды, – сказал Адреналин. – Гермафродиты дрессированные. Шарахаются как от прокаженного. И хоть бы кто-нибудь сказал: 'Ну и рожа у тебя, Шарапов!' Как будто в жизни своей синяка под глазом не видали!
– Синяк под глазом, – сказал Зимин. – Несвежая рубашка. Мятая. Кровь на воротнике. Ободранные кулаки. И, конечно же, без галстука. И рожа небритая. Картинка!
– Ну и что? – сказал Адреналин.
– Действительно, ну и что?
Скрипя подошвами по свежему снегу, они двинулись в сторону соседней улицы, где были припаркованы их машины. Парковаться вблизи котельной Адреналин не позволял никому и никогда не делал этого сам. Клубмены в большинстве своем были люди обеспеченные, с весьма неплохим достатком, и табуны дорогих авто, регулярно собирающиеся возле старой котельной, естественно, не могли не привлечь пристального внимания аборигенов и милиции.
Немного помолчав, Зимин сменил тему.
– Погано получилось с этим подполковником, – сказал он.
– Погано, – согласился Адреналин. – Хотя, с другой стороны, что тут поганого? Все там будем. По- твоему, лучше дожить до ста лет, гадить под себя и ждать, когда твои многочисленные отпрыски потеряют наконец терпение и тихо удавят тебя подушкой? Ну уж нет! Этот парень знал, на что шел, и помер красиво.
– Опять ты за свое! – с внезапным раздражением выпалил Зимин. – Хоть мне-то не втирай!
– Не понял, – строго сказал Адреналин. Он остановился и удивленно уставился на Зимина. – Что значит – не втирай? Я, по-твоему, втираю? Тогда ответь, за каким хреном ты сюда приходишь каждую пятницу? Просто нервишки пощекотать или еще зачем-нибудь?
– Не кипятись, – спохватился Зимин. – Я имел в виду, что нет никакой необходимости по сто раз повторять одно и то же. И вообще, ты прав, наверное. Умер он красиво и, главное, очень вовремя.
– Не понял, – повторил Адреналин, внимательно щуря правый глаз, поскольку левый у него был и так сощурен.
– Он же мент, – проникновенно сказал Зимин. – Это же у них у всех профессиональное заболевание: нюхать, подозревать, строить версии... Он бы за месяц у нас такого нанюхал, что мы бы потом за десять лет не расхлебали! Молчи, молчи, знаю, что ты скажешь. Меня послушай. Я же не говорю, что он нарочно к нам, гм... внедрился. Дрался он классно, от души, и вообще... Но ведь существуют вещи, которые сильнее человека! Сколько он в ментовке отработал – двадцать лет, тридцать? Да у него этот процесс вынюхивания и выслеживания происходит чисто рефлекторно, на подкорковом уровне! Он ни о чем таком даже и не помышляет, а потом вдруг – щелк! – пружинка соскочила, и он уже всех заложил и самолично заковал в браслеты. Может, он через минуту об этом пожалеет, а дело-то уже сделано! Так что это хорошо, что у него моторчик сдох. На кой черт нам в клубе Троянский конь?
Адреналин задумчиво помолчал и медленно двинулся вперед.
– Не знаю, – сказал он наконец. – Что-то ты... того... Плетешь чего-то... Что у нас вынюхивать? Кого выслеживать?
Зимин презрительно фыркнул.
– Тебе что, совсем мозги отбили? – спросил он. – Ты в самом деле считаешь, что наша деятельность законна?
– Да какая, на хрен, деятельность?! – разозлился Адреналин. – Я этому менту сказал и тебе повторю, если ты вдруг не в курсе: никто с этого дела не имеет ни копейки навара. Это просто клуб. Клуб по интересам, как у филателистов или любителей пива. Они любят пить пиво, а мы любим драться. И все! Что, регистрации нету? Ну, заплатили бы штраф... Если с каждого по рублю, на десяток таких штрафов хватило бы!
– А трупы? – напомнил Зимин.
Адреналин сразу умолк. Трупы случались, подполковник был далеко не первым в списке жертв клубных игрищ. Правда, до сих пор никого не выносили из котельной ногами вперед после первого же проведенного в клубе вечера... Да, трупы были, и с этим приходилось считаться. Адреналин мог сколько угодно твердить, что человек волен сам выбирать, где и каким способом ему уйти в тень, но у правоохранительных органов наверняка имелось свое собственное мнение, и мнение это вряд ли совпадало с мнением Адреналина.
– Увлекаешься, Леша, – мягко сказал Зимин и дружески тронул Адреналина за рукав. – Опять увлекаешься... Я же все понимаю! Для того мы и создавали клуб, чтобы хотя бы раз в неделю, хотя бы в этом грязном подвале побыть собой, стряхнуть с себя все это дерьмо... – Он повел вокруг себя рукой в перчатке, безотчетно повторяя жест Адреналина, когда тот толкал свою речь в котельной. – Но все-таки, Леша, мы живем в мире, а не мир в нас. А мир существует по своим законам, а не по тем, которые ты... которые мы с тобой выдумали. И нам его не переделать, даже и не мечтай. Если мы не научимся уворачиваться, нас просто раздавят. Черт! Ну, ты же не лезешь с голыми руками на тепловоз только потому,
