выдерживали) не выдавать себе на руки больше ста долларов за раз и когда несчастный бухгалтер честно пытался выполнить слезную просьбу своего начальника, Адреналин тут же вспоминал о сейфе и немедленно запускал дрожащую руку в его бронированное брюхо. Да, всяко бывало! Бывало, Адреналин пытался всучить ключ от сейфа кому-нибудь из подчиненных – неважно кому, лишь бы взяли и спрятали от него подальше. Подчиненные отказывались, поскольку знали, с кем имеют дело, но Адреналин умел быть убедительным, и ключ все-таки брали. Тогда Адреналин заручался торжественной клятвой, что ключ ему не отдадут ни под каким предлогом в течение, скажем, месяца, сердечно благодарил, гордо удалялся, а уже через час снова врывался в кабинет с горящими глазами и требовал ключ обратно. Ключ честно пытались не отдавать, но Адреналин, учуявший запах игры, совершенно терял человеческий облик, орал, размахивал руками, грозил увольнением и даже судом, обзывал нехорошими словами женщин, не говоря уже о мужчинах, получал наконец свой ключ и убирался вместе с ним ко всем чертям – играть и, как правило, проигрывать.
Потом он, конечно, возвращался – независимо от результатов игры, с шампанским, цветами, виноватой улыбкой и многочисленными извинениями, устоять перед которыми не было никакой возможности. Его прощали, потому что любили, несмотря ни на что, и в офисе фирмы снова воцарялись мир и спокойствие – до следующего раза, который обычно наступал очень скоро.
Трижды на протяжении своей предпринимательской карьеры Адреналин проигрывался дочиста, всухую, до последнего гвоздя в обивке своего кабинета, и трижды ему удавалось каким-то чудом не только сохранить фирму, но и вновь поставить ее на ноги. Естественно, фирму от этого лихорадило, лихорадило фирмы партнеров и вообще всех, кто рисковал иметь с Адреналином хоть какие-то дела; Адреналин регулярно терял партнеров и так же регулярно находил новых – богатых, солидных и надежных. Это и впрямь было какое-то чудо Господа Бога, в которое могли поверить только те, кто лично знал Адреналина и был хорошо осведомлен о его делах.
Да, эти люди поневоле верили в чудо, потому что нельзя же не верить собственным глазам! Ну, разок не поверить можно. Ну, два раза, на худой конец – три. Но пять лет подряд, изо дня в день, вопреки логике и здравому смыслу – нет, это слишком! Верили, куда ж деваться, но понять, в чем тут фокус, не могли, сколько ни ломали себе головы.
А фокуса никакого и не было. Адреналин просто жил, как карта ляжет, а когда она ложилась не так, как надо, выворачивался, как умел. Ну, везучий черт, о чем тут говорить!
За пять лет своего частного предпринимательства Адреналин сменил трех жен. Жены эти были таковы, что невольно возникал вопрос: кому с кем больше не повезло – им с Адреналином или Адреналину с ними? Возникали эти подруги дней его суровых, как правило, в периоды Адреналинова благоденствия, а исчезали – ну, кто первый догадается? – правильно, наутро после очередного большого проигрыша. По- настоящему больших проигрышей в жизни Адреналина было три, и после каждого он лишался не только денег, но и очередной супруги. После второго такого случая у него выработалось философское отношение к браку: Адреналин наконец перестал ждать от женщин чудес.
А потом наступил четвертый раз, после которого Адреналин завязал.
О том случае болтали разное и все какую-то чепуху. Впрочем, люди верили, потому что, когда речь шла об Адреналине, поверить можно было чему угодно. Говорили, например, что Адреналин обзавелся четвертой невестой, но буквально накануне свадьбы неосторожно сел за карточный стол с шулерами, настоящими бандитами, отморозками девяносто шестой пробы, и за два часа спустил все, а когда денег больше не осталось, когда уже и фирма, и квартира, и машина поменяли хозяев, поставил на кон сидевшую здесь же невесту и, само собой, проиграл. Говорили еще, будто компания шулеров попользовалась невестиными прелестями прямо в присутствии Адреналина и что Адреналина будто бы держали по очереди трое, заставляя смотреть и не давая закрыть глаза...
Врали, конечно. Да и как было не врать, когда никто ничего толком не знал, а любопытство глодало изнутри, как ненароком проглоченный живой хорек? Сам Адреналин на эту тему не распространялся, спрашивать у него было неловко, а когда кто-то, набравшись смелости, все-таки полез к нему с расспросами, Адреналин набросился на смельчака с кулаками и отделал так, что бедняга потом полторы недели отлеживался в постели и мочился кровью. Появилась у него, у Адреналина то есть, с некоторых пор такая неприятная привычка – чуть что, пускать в ход кулаки, и не для блезиру, а в полную силу. Вот с того самого четвертого раза и появилась...
Только Зимин, товарищ школьных игр, ближайший деловой партнер и, пожалуй, единственный настоящий друг Адреналина, в точности знал, как было дело тогда, в тот несчастливый четвертый раз. Адреналин сам ему обо всем рассказал во всех подробностях – только ему, никому больше. В этом Зимин не сомневался и потому помалкивал в тряпочку – знал, что, если проговорится, если поползет сплетня, Адреналин в два счета догадается, кто ее пустил, и тогда пощады не жди. Бешеный он стал с тех пор. Непредсказуемый. И увлекался по-прежнему. Начнет морду бить, увлечется и не заметит, как башку снесет...
Словом, не было там никакой невесты. То есть дама-то была, но никакая не невеста, не жена и не любовница даже, а так, временная знакомая. Герл-френд, в общем. Таскал Адреналин эту герл-френд за собой повсюду – чем-то она ему приглянулась, эта коза расписная, или просто в постели была хороша... Да пес ее знает, в конце-то концов, не о ней разговор!
И вот зашли они как-то в одну квартирку – само собой, перекинуться в картишки. И, понятное дело, никаких шулеров, никаких бандитов и вообще никакой посторонней сволочи в той квартире и в помине не было, а были там вполне солидные, хорошо знакомые деловые и даже законопослушные дяди.
Короче, сели они играть. Начали, как водится, по маленькой, но постепенно увлеклись, и ставки медленно, но верно поползли в гору. Люди собрались не только деловые, но и азартные, а самым азартным, конечно же, был Адреналин. Да что об этом говорить! Собери на стадионе хоть десять тысяч человек, хоть сто, и все равно первым с трибуны вывели бы Адреналина.
Ставки повышались, а уровень жидкости в коньячных бутылках соответственно понижался, поскольку не станешь же играть, когда в глотке пересохло! А от игры, от азарта, от гуляющего в крови адреналина там ох как пересыхает!
В общем, пили. Пили, играли, Адреналин опять проигрывал – ну, не шла к нему в тот вечер карта, хоть ложись да помирай! – а герл-френд его скучала в сторонке на диванчике, с журнальчиком в руках и со своей персональной бутылочкой 'Метаксы'.
И как-то постепенно все изрядно набрались. За игрой это было, в общем-то, незаметно – карт никто не путал, околесицу не плел и тузов в рукава при всем честном народе спьяну не совал. Девка включила телевизор и смотрела по нему очередной какой-то тошнотворный сериал – смотрела, скучала, жрала прямо из коробки немецкий шоколад и запивала его греческой 'Метаксой'. Вечер был жаркий, на дворе стоял конец июня, окно было настежь, задувал легкий ночной ветерок, светила полная луна, огромная на восходе и красная, как медный таз, и тихонечко шепталась о чем-то в темноте листва старых тополей, что с незапамятных времен росли во дворе этого гостеприимного дома. Дом этот был Адреналину хорошо знаком, ибо в отрочестве он жил по соседству, буквально в квартале от этого места. Но в тот вечер было ему не до ностальгических воспоминаний, и не до красот природы, и вообще ни до чего, потому что он проигрывал по-крупному и уже начал писать долговые расписочки на листках отощавшего, зверски раздерганного на такие вот расписочки блокнота в солидном кожаном переплете.
И то ли пьян он был в тот вечер сверх меры, то ли жара на него так подействовала, то ли полная луна что-то такое навеяла, хоть и не видел он ее и вообще ничего не видел, кроме колоды карт в расписных глянцевых рубашках, но, лишь только сумма долга превысила сумму его личных сбережений и возникла нужда потрогать активы родной фирмы, как бывало до этого уже не раз, Адреналин вдруг, ко всеобщему, а более всего к собственному удивлению, бросил карты на стол и твердо сказал:
– Все, господа, я пас. Больше не играю, увольте. Что должен – верну, а больше – ни-ни.
На него уставились – без обиды или, боже сохрани, насмешки, а просто удивленно, потому что такое поведение совершенно не вязалось с тем, что эти люди знали об Адреналине.
– Это как же, Алексей Зиновьич, – сказал кто-то, – так вот встанете и пойдете? И без реванша? Даже не попытаетесь отыграться?
– Ох, да не мучьте вы меня! – в совершенно несвойственной ему манере воскликнул Адреналин и резким жестом оттолкнул от себя карты. – Не могу я больше людей по миру пускать!
