закуривать.
«Да что это со мной такое! – он глянул на руль, пальцы дрожали. – Да успокойся, успокойся ты! Ведь ничего не случилось. Пока не случилось…»
Он щелкнул кнопку приемника и стал слушать «Радио-роке». Но это занятие ему вскоре наскучило, а вернее, ди-джей, который вел утреннюю программу, показался ему нахальным самовлюбленным. И Подберезский выключил приемник, обхватил баранку и положил голову на руки.
Ему хотелось расплакаться или расхохотаться, ведь подобного с ним никогда не случалось.
'Да как это я? Да что это со мной такое?
Провались все оно пропадом! Неужели жизнь кончилась? Неужели все в прошлом? Ведь я же молодой, здоровый мужик, сильный, как бык. Если захочу, могу вырвать эту баранку со всеми потрохами, со всеми разноцветными проводками, гайками, болтами, со всеми креплениями. Вырву, как кол из забора…'
Но реализовывать эту мысль Подберезский не стал. Он увидел Бориса Рублева, который выбежал из-за угла и неторопливо продолжал движение к подъезду.
Подберезский выбрался из машины, захлопнул дверцу. Комбат уже увидел своего бывшего подчиненного, своего друга, к которому он относился, как относятся к брату или к сыну. Комбат остановился шагах в пяти, перевел дыхание. Его тренировочная футболка была мокрой, пот струился по лицу.
– Здорово, Андрюша! Случилось что?
Андрей замялся.
– Ну ладно, ладно, вошли, а то меня сквознячком здесь прохватит, сопли еще потекут, чихать начну. Пошли, пошли, – и Комбат, высоко подкидывая ноги, размахивая руками; побежал к подъезду.
А Андрей Подберезский потянулся за ним следом, зло поглядывая на мокрый асфальт.
И уже поднявшись на крыльцо, плюнул себе под ноги и грязно выругался, но не вслух, а про себя.
Комбат уже нажал кнопку лифта.
– Ты поднимайся, Андрюша, наверх, а я. пешочком. Знаешь ли, привык преодолевать препятствия.
– Ну и преодолевай.
– Думал, ты со мной.
– Надоело.
Пока лифт поднимался, Андрей раздумывал как лучше начать разговор с Комбатом.
И вообще, что может изменить Борис Рублев?
Он же не врач, и возможно, никогда с подобными проблемами не сталкивался, не похож на такого.
Когда двери открылись, Андрей к своему удивлению увидел, что Рублев уже поворачивает ключ в замке и входит в квартиру. Соседка приоткрыла дверь, выглядывая наружу.
– Да, да, Борис Иванович, вот этот мужчина, высокий, красивый, вас ждал.
– Это мой друг, Тамара Дмитриевна, мой старый боевой товарищ.
Они зашли.
– Ты заходи, садись, располагайся. Поставь чайник, завари чай, приготовь бутерброды. В общем, чувствуй себя хозяином, а не гостем. Понял? – наставительно спросил Рублев.
– Так точно, – немного виновато вы давил из себя Подберезский, стягивая с широких плеч тонкую куртку.
– Давай, шевелись, я пока приму душ.
– Обязательно?
– Вспотел, липкий весь.
Чай уже успел завариться, когда обнаженный до пояса Комбат появился из ванной комнаты. Он был причесан, выбрит, пах хорошим одеколоном и производил впечатление абсолютно здорового мужика. Татуированный парашютик на плече подрагивал, когда Комбат шевелил рукой.
– Ну ладно, я сейчас.
Борис Рублев вошел в комнату, а оттуда вернулся уже в чистом отутюженном тельнике.
– Ну как тут чай, как мои бутерброды?
Наверное, ты не завтракал, Андрюха?
– Я не завтракал и не ужинал.
– А что так? Заболел, что ли? – Комбат разлил чай по чашкам, крепкий и ароматный. – Ну так давай подкрепись, чайку попей.
– Не могу я есть!
– А в чем дело? – удивленно пошевелив бровями, поинтересовался Рублев. ;
– И сам не знаю с чего начать.
– А ты начни с самого интересного, да не мнись, как баба беременная, не шевели губами.
Вижу по твоему лицу, что-то гадкое с тобой приключилось.
– И не говори, Иваныч. Такая Гнусность, что даже тебе сказать неудобно.
– Ладно… Триппер схватил, что ли?
– Если бы…
– Что, еще хуже? Сифилис? СПИД?
– Да нет, не это. Что ты, Иваныч, подкалывать взялся!
– Ну, если СПИДа нет, то и бояться нечего. Говори, не тяни волынку.
– Знаешь, Иваныч, – подвинув к себе полную чашку, проговорил Андрей, – даже признаться боюсь.
Комбат торопил своего боевого товарища, понимая, что тот сейчас заговорит, но одно неосторожно оброненное слово может его остановить. И тогда Андрей замкнется и ничего не скажет.
– Знаешь, Иваныч, раньше со мной никогда такого не было. Залез на бабу, и баба хорошая, а сделать ничего не могу.
– В каком смысле? – хмыкнул Комбат.
– Тебе, наверное, этого не понять.
– Как это не понять? И вообще, честно говоря, я не догоняю тебя, Андрюша. О чем это ты шепчешь? Не получилось, потом получится.
– Да не встает у меня, Комбат! Не встает.
Я и так, я и этак, и баба хорошая, делает все, что следует в таких случаях… А он болтается, как будто из него воздух выпустили, как презерватив пустой.
Комбат крякнул, сделал большой глоток чая и принялся жевать бутерброд.
– Слушай, Андрюха, а может ты того… преувеличиваешь?
– Что преувеличиваю?! Знаешь, Иваныч, – наконец то его прорвало, и он заговорил быстро, словно выплевывая слова, даже сам начал задыхаться. – Это недели две назад случилось. Я с одной девицей познакомился, классная девица, ноги из-под мышек растут, сиськи, все такое прочее, как положено. Приехал к ней, она и так, и этак, а я готов в петлю лезть. Думал, только до постели добредем, я ее и трахну.
Да не просто трахну, а стану трахать всю ночь до утра. Слишком уж баба хорошая попалась.
– Ну и что?
– Что-что… Пришли, там тебе кофе, коньячок, еда всякая. Я выпил немного, самую малость. А потом… Да неохота про это все рассказывать. В общем, она рассмеялась, а я готов был сквозь землю провалиться.
– И что, не провалился же?
– Нет, как видишь.
– Ну и слава богу. Иногда, Андрюха, с мужиками такое бывает.
– Не бывало такого, Комбат, не бывало! Во всяком случае, со мной такого никогда не случалось. Я же еще молодой, здоровый, а тут на тебе. Я тогда подумал, что может, баба не того, может, что не так сделала, а может чего в кофе намешала… Дня через два к другой поехал – старая знакомая, мастерица на всякие такие штучки – так вот и с ней у меня ничего не получилось. А потом я уже просто в баре
