которую держал на весу перевязанной правой рукой. Сила в руке убывала, ему становилось все труднее удерживать даже этот легкий груз.
Рублев проделал ровно половину пути, когда последовала новая команда:
– Ложись! Лицом вниз!
– Надоело мне играть в одни ворота. Пора и тебе пошевелиться.
– Ложись, а я ее отпускаю.
Со сцепленными за головой руками Комбат присел на корточки, заметив краем глаза валяющийся в проходе спасательный круг. Наверное, его сорвал с места кто-то из пассажиров, испугавшись стрельбы и намереваясь броситься за борт.
У желтолицего не было сил протянуть ребенка матери, он просто расслабил руку, и девочка мягко скользнула вниз. Одновременно ствол в левой руке стал разворачиваться в прежнюю сторону. Но Комбат успел уже зацепить спасательный круг и швырнул вперед, почти не глядя. Инстинктивно телохранитель отшатнулся и тут же отчаянно замахал руками, пытаясь удержать равновесие.
Опрокидываясь назад, он издал звериный вопль. Подбежав к поручням, Рублев увидел черную голову в бурлящем пенном потоке. По иронии судьбы спасательный круг так и не перелетел за борт – он валялся здесь, рядом. Помог бы он или нет – неизвестно. Желтолицый сделал несколько судорожных движений, каким-то образом ему удалось даже вынырнуть наверх, слегка приподнять свое тело. Но это длилось секунды. Потом его сразу затянуло под днище и там размолотило винтом – пена окрасилась в красный цвет, но пятно это быстро осталось позади.
Глава 2
Как только спадало напряжение, Комбата одолевал сон. Так случилось и на этот раз. Проснулся он в той же подсобке, на топчане. Проснулся от того, что зажглась лампочка – в белых засохших брызгах от извести, которой когда-то белили потолок. Некоторое время перед ним маячила только эта лампочка, не слишком яркая, потому что на улице еще не стемнело. Потом он перевел взгляд ниже, где обнаружилась тонкогубая улыбка Кямрана.
– Отдохнул?
– Долго я спал?
– Полтора час.
Изъясняясь на русском, некоторые азербайджанцы произносили “ч” с призвуком “ц”. Вот и сейчас у Кямрана получилось “цас”. Рублев подумал о том, что акцент делает человека иногда глупее, чем он есть на самом деле.
– Полтора? Дали бы уже отоспаться. Кому это я срочно понадобился?
– Сам знаешь, – еще шире улыбнулся Кямран.
Рублев не стал говорить о том, что ему после сегодняшних заслуг могли бы предоставить помещение получше. Он давно уже понял: люди, облаченные хотя бы минимальной властью, ничего не делают случайно. Похоже, Шаин-мюэллим не слишком доволен, что приезжий оказался свидетелем его трусости, состояния, близкого к панике. Хочет сразу вернуть на место, чтобы слишком не возносился.
'Мюэллим” сидел на том самом угловом диване, где они впервые беседовали один на один. Он размеренно перебирал свои янтарные четки с черной кисточкой, выпуская из сухих пальцев отполированные твердые виноградины – одну за другой. Его лицо было исполнено достоинства и сознания собственной власти. С трудом верилось, что человек этот недавно прятался за спину Комбата и умолял не складывать оружие.
– Поздравляю.
Он протянул руку, как мог бы протянуть ее хан или бек своему караульному.
Комбат пожал эту руку, не ощутив ответного пожатия. Опустился в кресло, хотя должен был, наверное, дождаться приглашения. Комбат решил, что “мюэллим” прощупывает, как он поведет себя теперь.
– Видишь, я никогда не ошибаюсь в людях. И в тебе не ошибся. – С такими данными, как у тебя… – в раздумье произнес Шаин. – Странные вы люди – русские. Столько раз сталкивался и понять не могу: вы настолько не умеете извлекать выгоду из своих преимуществ.
Комбат пожал плечами, как бы говоря: вам виднее, я ничего тут не могу поделать. Сколько ни сверлил его взглядом собеседник, он не мог найти ни следа пренебрежения храбреца к трусу. А ведь русский не мог так скоро все забыть. Значит, он понимает, что каждому свое в этой жизни.
– Эту змею, конечно, полагалось бы раздавить раз и навсегда. Подстроить мне такое! Ублюдок. Ничего, ничего…
Но Рублев тоже мог бы упрекнуть собеседника – ведь его втянули в разборку. Милиция вряд ли закроет глаза на случившееся и будет искать виновных. Шаин-мюэллим тоже отложил в сторону свои претензии – ведь русский не послушал его в самый ответственный момент. Рисковал погибнуть сам и оставить уважаемого человека в безвыходном, отчаянном положении. Извинения этому были – ведь формальной договоренности между ними не состоялось, он не взял Бориса на работу. Самое время устранить недочет.
– Как бы ты посмотрел на должность в моей фирме?
– Я уже сказал: телохранителем не пойду ни за какие пироги. Тем более после сегодняшнего.
– Не зову я тебя в телохранители. Не так уж много я мотаюсь туда-сюда, чтобы обеспечить человеку фронт работы. Предлагаю другой вариант: разовые поручения, сдельная оплата.
– Смотря какие поручения. Трупы мне не хочется оставлять после себя. В конце концов я попаду в полную зависимость. Станете потом чуть что не так – угрожать, что сдадите.
– Зачем так плохо думать? Я себе не враг – ты ведь потом против меня же дашь показания!
– Здесь не Россия, здесь мне на следствии бесполезно бочку на кого-то катить. Свои со своими всегда сговорятся, а я получу сполна.
– Угрозы вообще не мой стиль. Тем более с теми, кто заслужил мое уважение. В твоем распоряжении двухместный номер – теперь я вижу, что ты его заслуживаешь. Бесплатная еда из ресторана – в неограниченном количестве, девочки – сколько душе угодно.
Кисточка на его четках едва заметно покачивалась вправо-влево, янтарные виноградины соскальзывали по нити одна за другой, каждая следующая отчетливо щелкала о предыдущую.
Ворона удивился, когда снова увидел приезжего.
– Ты меня случайно застал. Сейчас здесь будет другой парень торговать. Ну что, надумал кассеты брать на просмотр? Последний раз предлагаю.
– Разговор есть конкретный.
– Давай! Только недолго.
На самом деле время Ворону не поджимало. Просто он решил, что недавний знакомец еще раз все обдумал и явился просить о компенсации за свое ночное невмешательство.
– Связался я с одними людьми. Стечение обстоятельств. Они сейчас ищут, кто забрал у американца пятьдесят штук.
– Откуда ты знаешь, что пятьдесят? – побледнел Ворона.
– Дело серьезное. Деньги, как я понял между строк, предназначались на взятку большому чиновнику в нефтяном министерстве. Прикинь, как менты сейчас землю роют. А еще те, кто сидит на гостинице.
– Шаин?
– Знаешь его?
– Лично не знаком, – губы у Вороны дрожали, и отвечал он машинально, думая совсем о другом. – Знаю, что он и его люди присматривают там за порядком, купоны стригут. Большую часть отдают дальше.
– Вот те, кто дальше сидит, они, наверное, и пообещали Шаину, что у него будут неприятности.