правды.
К тому же, клиентура у нас давно поделена, тебе придется брать ее с боем. А там рынок подобных услуг только становится на ноги, и без большого труда мы сможем в него вклиниться.
— Ты просто так, для примера говоришь о Словакии?
Или есть варианты?
— Нет, почему же, этот вариант я проработал подробно. Если захочешь, то уже через полгода твоя клиника примет первых пациентов.
— А гражданство?
— Это решается за пару дней, особенно если ты приобретешь в стране недвижимость.
— Словакия.' — задумчиво проговорил доктор Рычагов.
Эта страна раньше не значилась в его планах. Но он тут же рассудил, что Клаус, сам того не зная, предлагает ему хороший вариант. Обоснуйся он в Германии, даже в Чехии или в Польше, его раньше или позже вычислили бы русские бандиты, которых там полно. И переубедить их, что деньги у него не из воровского общака, Рычагов не смог бы. А Словакия — тихая, спокойная страна, в которой не крутятся большие деньги, и поэтому она малоинтересна для бандитов.
— По-моему, ты меня убедил.
— Словакия! — воодушевился Клаус Фишер.
— Она самая.
— Я даже знаю дом, в котором можно развернуть клинику. Он и строился под больницу в тридцатые годы, потом, при коммунистах, его переделали в штаб военной части. Теперь он пустует, можно выкупить стены за бесценок.
— Фото есть?
— Естественно!
Клаус из внутреннего кармана пальто достал фотоснимок. На фоне невысоких гор виднелся порядком запущенный дом, судя по архитектуре, возведенный в конце двадцатых — начале тридцатых годов. Никаких излишеств, колонн, капителей, фронтонов.., простые четкие линии конструктивизма.
— Сколько?
— Все удовольствие вместе с ремонтом и обустройством прилегающей территории, но я не включаю сюда стоимость оборудования и мебели, обойдется в семьсот тысяч долларов. Самое смешное, Геннадий, что часть оборудования я смогу поставить через линию своего фонда, словакам мы тоже возим гуманитарную помощь.
— Заманчиво.
— Я постарался.
Рычагов сидел, задумчиво разглядывая монументальное серое здание, притаившееся у подножия Татр.
— Легализация денег, — продолжал говорить Клаус, — обойдется тебе процентов десять от суммы. К тому же учти, все пройдет под моим контролем и практически без риска. Бизнесменам, которые проводят легализацию…
— По-нашему, это называется отмыванием денег,. — напомнил Геннадий Федорович.
— Да-да, так вот, отмывка пройдет безболезненно.
Они связаны с властными структурами, там задействованы капиталы людей, близких к президенту, а свое благосостояние они делают на гуманитарной помощи. Так что гарантия стопроцентная.
— Словакия.., почему бы и нет? — пробормотал доктор Рычагов.
«Всегда получается немного не так, как думал. Влюбляешься в одну женщину, женишься на другой, рассчитываешь на одну страну, попадаешь в другую».
— Идет, — он протянул руку Клаусу.
Тот сильно пожал ее.
— Договорились!
— А теперь нам надо придумать, каким образом переправить деньги.
— Я столько всего вожу, Геннадий, через границу, что несколько десятков килограммов наличности проскочат незаметно.
— Но ты, надеюсь, не забыл о своем обещании работать потом со мной вместе с одним условием?
— С каким?
— Чтобы в нашей клинике не было ни одного пациента из России.
Клаус как-то странно вначале посмотрел на Рычагова, наверное, подумал:
«Наверное, он из каких-то идейных соображений решил перестать быть русским».
Но затем рассмеялся, поняв, что скорее всего такое условие связано с происхождением денег. И не жизнь в России надоела Рычагову, а из-за внезапного богатства ему грозит смерть.
— Я постараюсь сделать это как можно скорее, — сказал Клаус.
Глава 5
Юрий Михайлович Прошкин стоял перед зеркалом в ванной комнате. Затем не спеша, словно бы у него в запасе оставалось очень много времени, взял бритву «Браун», осмотрел ее, щелкнул клавишей и принялся методично выбривать острый подбородок и впалые щеки. Он делал это педантично, и по выражению глаз одного из помощников столичного прокурора было несложно догадаться, что это занятие доставляет ему удовольствие.
Его жена, проходя рядом с дверью в ванную комнату, остановилась, заглянула и негромко спросила:
— Юра, так мы идем в гости?
— В какие еще гости? — отставив бритву и изобразив недовольный вид, спросил Юрий Михайлович.
— Как же, ты что, забыл? Мы же с тобой вчера разговаривали.
— Вчера разговаривали?
— Ну да, вечером я тебе сказала, что мы приглашены в гости.
— О боже мой, — вздохнул Юрий Михайлович, — как же, дорогая, помню. Но, к сожалению…
— Ты еще скажи, что говорил мне, что не можешь, только я забыла.
— Да, я говорил, но, к сожалению…
— Что значит к сожалению? — лицо его супруги мгновенно сделалось предельно напряженным и моментально постарело.
— Дорогая, — это прозвучало фальшиво.
— Я тебе не дорогая.
Если до этого Маргарита Васильевна выглядела довольно-таки респектабельно и моложаво, то сейчас сразу же на ее лице стали видны прожитые годы. В зеркале Юрий Михайлович увидел отражение лица своей супруги, и ему захотелось плюнуть в раковину. Но он сдержался.
— Нет, я никуда не пойду, у меня важная встреча, причем по очень ответственному делу.
— Какая встреча? Ведь сегодня суббота!
— Это тебе суббота. Ты нигде не работаешь уже сколько лет, для тебя все дни — суббота и воскресенье.
А я работаю как проклятый, — помощник прокурора вновь прижал бритву к лицу, но сейчас уже стал заниматься своим любимым делом безо всякого удовольствия, чисто механически, водя бритвой то сверху вниз, то справа налево.
Он занимался бритьем довольно долго — минут десять. Его супруга все это время стояла у него за спиной, недовольно покусывая губы.
— Так ты идешь все-таки или нет?
— Ты еще не поняла?
