— Это что такое, что-то типа ревматизма? — проворчал Михара.
— Это потеря памяти, черепно-мозговая травма. —Задето одно из полушарий'
— Хрень медицинская, в общем.
— Не скажи.
Чекан, не дослушав, запустив руки в карманы, пошел по дорожке.
— Борис, жди здесь, — бросил он через плечо.
Михара шел рядом с Рычаговым.
— Владимир Иванович.' — начал было Рычагов.
— Можешь звать меня просто Володей или Михарой.
А то как-то нехорошо получается, я тебя на «ты», а эта меня на «вы».
— Язык не повернется. Вы старше, вы гость.
— Старше.., младше, значения не имеет.
— Вы уж меня, Владимир Иванович, извините, устрою вас в одной из палат. Там тепло, светло, просторно, хотите, поставим телевизор, приемник, в общем, создадим все условия.
— Послушай, доктор, а моги мои посмотришь?
— И ноги посмотрю, — благосклонно согласился Рычагов.
— Валенки-то у тебя есть?
— Найдем и валенки.
— Я носки теплые с собой прихватил на всякий случай, — Михара постучал ладонью по крышке чемодана.
Чемодан Дорогин узнал сразу, но вида не подал, слишком уж приметный был этот картонный старомодный чемоданчик с проржавевшими уголками в современном интерьере квартиры Чекана, когда туда наведался Муму и унес кассету.
Рычагов завел Михару в одну из палат. Отодвинул на окнах шторы, показал, как пользоваться горизонтальными жалюзи, и сказал:
— Устраивайтесь. Вы же надолго? — последняя фраза прозвучала вопросительно, Рычагову хотелось уточнить, как долго задержится в его доме этот бандит.
А то, что перед ним бандит, и причем матерый, не вызывало сомнения. У Михары были все повадки матерого уголовника, который, правда, при случае может притвориться мирным обывателем.
— Посмотрим.
Михара остался один. Он быстро разделся, затем сел на кровать, почесал затылок, открыл чемодан. И уже через десять минут он, переодевшись, спустился в гостиную. Теперь на нем был теплый спортивный костюм, меховая жилетка, на ногах — толстые вязаные носки и теплые тапки с опушкой. Он был похож на небольшого начальника, приехавшего из провинции в санаторий на отдых.
Чекан свое дорогое пальто не снимал, он так и расхаживал по гостиной с зажженной сигаретой на отлете, осматриваясь вокруг. Доктор разделся.
Дорогин гремел посудой на кухне.
— Что он там делает? — спросил Михара у Рычагова.
— Наверное, чаек соображает.
— Расторопный, — заметил Михара.
— Не отнять, — сказал Рычагов.
Чекан криво улыбнулся и, подойдя к Михаре, почти шепотом сказал:
— Ну, я поехал. Телефон у тебя есть, если что — звони, примчусь мгновенно.
— Хорошо, — согласился Михара, пожимая на прощание Чекану руку.
Тот простился с доктором, и вскоре машина, взревев, принялась петлять по проселку, удаляясь от дома доктора Рычагова. Атмосфера в доме мгновенно изменилась.
Геннадий Федорович не знал, чем себя занять, о чем говорить с Михарой, что делать. Но помог разрядить несколько неловкую затянувшуюся обстановку Сергей Дорогин. Он появился из кухни, размахивая руками, улыбаясь и махая доктору.
— Му-му.
— Он зовет, — сказал Рычагов, — наверное, приготовил перекусить.
— Перекусить? — заморгал глазами Михара. — Так я не голоден.
— Но вы гость, гостей за столом встречают.
— Не вы, а «ты», — поправил Михара, хотя ему, в принципе, льстило, когда с ним разговаривали на «вы».
Очень уж это было непривычно, и от подобного обращения Михара отвык давным-давно. Ведь кто на зоне называет зека на «вы»?
Он сходил в свою комнату-палату и оттуда вернулся с литровой бутылкой водки.
— А вот и презент, — сказал он, поглаживая этикетку с оленем, — финская, говорят, хорошая. Сам я пью редко, но не мало.
Рычагов тут же подумал;
«Знаю, знаю, как вы пьете редко, я вас насквозь вижу, уголовников проклятых!»
— Я, точно, пью редко, — повторил Михара, глядя на растерявшегося Муму, который все еще продолжал стоять у открытой двери.
Из кухни аппетитно пахнуло, и не так давно завтракавший Михара почувствовал, что хочет есть. Может, свежий воздух, может, перемена обстановки, может, то, что он увидел подмосковную природу, мчась на машине в сторону Твери, повлияли на него, но он даже почувствовал, что во рту собирается слюна.
— А пожалуй, неплохо будет закусить и принять граммов по сто, а? Как ты на это смотришь?
— Я смотрю положительно.
— Ну тогда пойдем, — Михара по-хозяйски положил руку на плечо Геннадию Рычагову и повел его на кухню. — А у тебя неплохо, дом — полная чаша. Вот только хозяйки я что-то не вижу.
— Нет у меня хозяйки, Владимир Иванович.
— А что так?
— Да вот как-то не обзавелся.
— Ну ничего, ничего, подыщем тебе. Есть у меня на примете одна, горячая, как огонь, прилипчивая, как смола. Прилипнет — не отцепишься!
Рычагов улыбнулся, а Михара хохотнул.
— Правда, я ее давненько не видел, но стоит позвонить, тут же приедет, мне не откажет.
— Нет, не надо, — сказал Рычагов.
Дверь микроволновки была открыта, и Муму большой вилкой из стеклянной чаши перебрасывал на тарелки куски подрумянившейся поросятины. Тут же из холодильника он извлек банки со всевозможными огурцами, помидорами, маслинами. Вскоре на небольшом кухонном столе не осталось места, все было накрыто так красиво, как в ресторане, но в то же время по-домашнему.
— Так он у тебя за хозяйку, что ли? — хохотнул Михара и, скосив глаза, взглянул на Дорогина.
Тот с невинным видом протирал пепельницу. И Михара тут же подумал про доктора:
«Может, они трахаются вдвоем? Тогда доктору, действительно, баба не нужна, — и тут же Михаре стало не по себе. — Черт их знает, этих медиков!»
Хотя на зоне он привык ко всему и к подобным связям относился вполне лояльно. Правда, на «бабу» ни глухонемой, ни доктор похожи не были, так что определить, кто из них кто, было невозможно.
— Говорят, хорошая…
Михара сам открутил пробку одним движением, ловко и умело. Наполнил две рюмки, затем посмотрел на Муму. Тот закивал головой, дескать, не откажется от угощения, но к столу пока не подсаживался.
— Что, ему можно каплю? — спросил Михара. — Буйным не станет?
— Можно, можно, я ему иногда позволяю такие прелести.
— А баб ты ему не водишь, доктор?
— Баб не вожу.
— А как же он без них?
