приговору. Хотя и согласие чревато летальным исходом. Ведь Матрос орудует не сам по себе, его подпирают измайловцы, которые могут жестоко отомстить за убийство своего ставленника.
– И не боись измайловцев, – словно прочитав его мысли, сказал Уж. – Им по барабану, кто будет хозяином команды, главное, чтобы мы убирали за ними самое вонючее дерьмо. А эту работу делаю я.
Тело Валета, напрягшееся и готовое к броску, вновь сковал жуткий леденящий страх. Ох, не от избытка дурости так спокоен сидящий рядом с ним человек. Ведь он матерый убийца, наверняка у него в запасе разные хитрые приемчики, и стоит Валету дернуться слишком резко, тут же место главного наркоторговца команды станет вакантным.
Уж шкурой чувствовал обуявший Валета ужас, и его буквально распирало от ликования. Пусть боится, это даже хорошо А когда Уж шлепнет Матроса и Валет узнает об этом, он будет опасаться повторения участи своего бывшего хозяина, для него каждое словечко, каждый намек мокрушника станет неоспоримым руководящим указанием. Уж из обычного киллера станет серым кардиналом команды. Такая перспектива убийце очень понравилась.
Глава 37
Чиж здорово подвел Комбата. Казалось бы, сидел на острове, колотясь осиновой дрожью за свою шкуру, чистосердечно каялся в грехах, сыпал адресами и фамилиями сообщников, бил себя в грудь, давая любые клятвы, а все равно надул, скотина. Когда Рублев отправился по указанному адресу, он сначала был приятно удивлен. Обычный подъезд без замков и консьержа, в котором так легко скрутить подвыпившую жертву. Но предварительная разведка дала обескураживающие результаты: в названной Чижом квартире жила тихая чета пенсионеров, бесконечно далекая от криминальных разборок.
Комбат, прикинувшись заплутавшим гостем из глубинки, решил побеспокоить стариков. Разбуженная трелью звонка бабуля накинула на дверь цепочку и встревоженно разглядывала незнакомца.
– Извините, ваш сын дома? – спросил Комбат.
– Нет у нас сына и никогда не было. Есть дочка, так она живет в Черемушках.
– Как же так! Вот он и адрес мне оставил, – Рублев ткнул под нос старушке вчетверо сложенную бумажку. – Хотя, может, я путаю, он вам не сын, а племянник. Но живет по этому адресу. Я ему должен посылку передать.
Но даже упоминание о посылке не вызвало у пенсионерки особого интереса.
– Нет здесь никаких племянников, мы уже лет двадцать одни живем. Одно время, когда совсем туго приходилось, только на хлеб с молоком хватало, брали постояльцев, но это давно было.
С потухшим взглядом Комбат вышел из подъезда. Ясный и четкий след превратился в издевательский мираж. Но уныние Рублева длилось недолго, сменившись надеждой. Ведь однажды он уже выходил на след бандитов, почему бы не попытаться снова? Вряд ли они так осторожны и после единственного инцидента скрылись в неизвестном направлении. Не теряя времени, Комбат помчался к ресторану. Так и есть – проститутки на месте, и никакая милиция их не берет. А вот Горшка с Кучером долго не было. Лишь через час они вышли из ресторана. Наверное, хлестали водку, кушали мясо. Комбат почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Ему тоже не мешало бы перекусить. Но что поделаешь, сначала работа, затем все остальное. Он осторожно разглядывал физиономии бандитов. К его огорчению, Кучер выглядел нормально, полученные раны зажили на нем как на собаке. Но Комбата больше интересовал Горшок, которого приводил в неописуемый ужас один только вид Рублева. Кучер испытывал к Комбату совсем иные чувства – жгучую, как серная кислота, ненависть и жажду мести, он сможет молчать под любыми пытками. А вот Горшок – слабак, не составит труда подтолкнуть его к чистосердечной и исчерпывающей исповеди.
Рублев отошел подальше и уселся на скамейку, наблюдая за дружками. Те мирно дымили, не подозревая о нависшей угрозе. В перерывах между затяжками Горшок рассказывал какую-то забавную историю, а Кучер изредка хихикал и все время энергично сплевывал под ноги. Казалось, он хочет прибить плевком вредное насекомое, ползающее по асфальту. Сигареты истлели, окурки шлепнулись на землю, и бандиты от нечего делать стали разглядывать прохожих. К ним подошла одна из девиц, что-то сказала, после чего кореши яростно заспорили. Вскоре Горшок сдался и побрел вслед за девицей через арку во двор, а Кучер бодрым шагом двинулся в ресторан.
'Какие-то проблемы в их борделе на дому”, – подумал Комбат, глядя вслед удаляющейся парочке. Однако проблемы оказались у “девятки” проститутки. Наверное, кто-то из старшего поколения, кипя ненавистью к развратницам, спустил “Жигуленку” колесо. Удивительно, но у Жрицы любви имелась “запаска”. Может, такие происшествия случались с ней регулярно? Горшок сменил колесо, женщина немедленно укатила, а бандит вдруг ломанулся к зарослям кустов в глубине двора. Ему было гораздо приятнее справлять малую нужду в кустиках, чем в душном сортире ресторана.
Как только женщина завела машину, Комбат решил возвращаться на исходную позицию. Он подумал, что Горшок отправится назад. Неожиданный променад бандита едва не застал его врасплох. Однако Рублев успел перехватить Горшка непосредственно у кустиков. Увидев Комбата, бандит застыл, раскрыв рот и выпучив глаза. Лицо его побледнело. Казалось, он вот-вот грохнется в обморок. Комбат подскочил к нему вплотную и спросил почти без иронии:
– Идти можешь?
Горшок молча закивал, словно китайский болванчик.
– Вот и отлично, – Комбат подтолкнул его за дерево, которое заслонило их от дома, где находилась квартира-бордель.
– Я же вам больше ничего не сделал, – пролепетал Горшок, которому и в голову не пришло бежать или сопротивляться.
– Ты хороший, – подтвердил Рублев, – а вот дружки твои – сволочи. Я хочу с ними разобраться, но для этого мне нужна твоя помощь. – Не бойся, глупыш, – сказал Комбат, заметив, что Горшок нервно дернулся. – Тебе не придется воевать с ними, ждать в засаде, схватываться в рукопашной.
Просто шепни мне адрес вашего главного, Тарзана.
Горшок выдал его сразу, без запинки и с видимым облегчением. Он ждал от Рублева куда больших неприятностей. Комбат даже не стал предупреждать бандита о необходимости молчать. Вместо него Горшок сам ляпнул:
– Вы ж только никому не говорите, что это я его заложил.
– Я буду нем, как фаршированная рыба, – ус; покоил его Комбат.
Он взглянул на часы. Половина восьмого.
– Когда обычно Тарзан возвращается домой?
– Понятия не имею, – пожал плечами Горшок. – Но если забурится в кабак, сидит там до упора.
– А упор – это сколько? – продолжал допытываться Рублев.
– Двенадцать. Хотя под настроение он в “ночнике” хороводит с девками до утра.
Очень скоро Комбат убедился в искренности бандита. С помощью названного Горшком шифра, выболтанного когда-то Тарзаном спьяну, Комбат легко открыл кодовый замок. Затем потянулись минуты напряженного ожидания. Комбат причалил между этажами, держа в поле зрения квартиру Тарзана и одновременно стараясь остаться не замеченным соседями. Если на четвертом этаже останавливался лифт или открывалась дверь, Рублев тигриными прыжками взмывал на пятый, а если все это происходило на пятом, кубарем слетал вниз.
Ожидание закончилось неожиданно рано. В начале одиннадцатого появился Тарзан. Он открыл нижний замок, щелкнул верхним, и тут ему в спину уперлось что-то твердое, обдавшее холодом даже через куртку.
– Открывай дверь и молча вперед, – услышал бандит.
Комбат мог вырубить Тарзана одним ударом, но не хотел рисковать. Вдруг кто-то из соседей услышит шум, а может, и наблюдает в глазок за происходящим? Если обойтись без мордобоя, любознательный сосед решит, что Тарзан явился домой со своим дружком, и тот, вдрободан пьяный,
