говорит о том, что Бразраара перевели на крейсер... 'Фосс', кажется... в общем, на флагмане его больше нет. Но это важно с другой точки зрения – как сообщал Рейкер, Бразраар являлся при дворе Императора в некоторой степени сдерживающей силой, во всяком случае он всегда стоял за сильные массированные удары и был противником таких вот комариных укусов, которые мы в настоящее время наблюдаем.
– И он абсолютно прав – пожал плечами Алмейда – Наши потери конечно имеют место, однако они относительно невелики, как впрочем и у противника. Так что особого эффекта в настоящее время их тактика не приносит.
– Эффект есть, и не только в нанесении нам ущерба – заметил Ченнинг – хотя и его следует принимать во внимание. В конце концов, пока твои потери, Франсиско, выше, чем у Империи. Хоть и ненамного. Кроме того, велик эффект чисто психологический – Империя атакует, мы защищаемся. То есть становимся в пассивную позу, что весьма плачевно сказывается на моральном состоянии личного состава, на его, так сказать, 'боевом духе'.
– Отсюда можно сделать интересные выводы. Мы считаем, что после того, как Рейкер поднялся на борт 'Викинга', Бразраар устремился за ним в погоню. И оба бесследно исчезли. Во всяком случае, в отсутствие адмирала, Империя сменила военную политику, сменила с точностью до наоборот. Если раньше за всеми операциями угадывался ум адмирала, то теперь ума в них нет вообще, одна слепая ненависть.
– И что нам это дает?
– Одну важную вещь – заявил Ченнинг, внимательно слушавший Сергеева и сделавший из его доклада определенные выводы – Лишившись столь опытного полководца, Империя стала несколько слабее своего обычного уровня. Учитывая, что большая часть Имперского флота рассредоточена по мертвым мирам, откуда наносятся эти 'комариные' удары, то получается, что именно сейчас складывается наиболее удобная обстановка для нанесения удара по Рекну.
Сергеев зажмурился, с изумительной ясностью представляя себе столкновение огромных флотилий – земных кораблей и имперских 'Церберов', окруженных стаями истребителей. В его воображении пространство секли голубые лучи мезонных орудий, ослепительными цветами распускались взрывы тяжелых торпед...
– Потери будут огромны.
– Это я понимаю не хуже тебя – кивнул Ченнинг – однако сейчас у нас есть шанс, потом его может не быть. Если Рекны стянут свои силы к метрополии, то никакой флот не пройдет через их оборону.
– А может, они только того и хотят – мрачно поинтересовался Сергеев – чтобы мы ушли из Системы. И оставили Землю без прикрытия.
– Мимо 'Церберов' им не пройти – убежденно заявил адмирал – к тому же остаются истребители наземного базирования и лунные форты. Во всяком случае, они и мы окажутся в равных условиях, но у нас в рукаве есть козырь – дестроеры. А с моей точки зрения, это почище, чем простой козырь, скорее – джокер. Мы реально можем выиграть.
– Война это не карты.
– Послушай, Николай, ты что, считаешь меня полным идиотом – возмутился Ченнинг – Я все понимаю, но и умею рассчитать вероятность. Сейчас у нас больше шансов подавить сам источник этой войны.
– Да я не спорю – усмехнулся Сергеев – я двумя руками 'за'. И, кстати, могу предложить идею...
'Печенег' вынырнул на орбите одного из миров, контролировавшихся Рекном уже не один десяток лет. Прямо перед ним маячила цель – 'Цербер' и висящие недалеко от него два слегка устаревших крейсера планетарной обороны. Коллинз, капитан корвета, был готов к этому – из мезонного орудия ударил голубой луч, пронзивший щит одного из крейсеров и разворотивший его борт. Верткий кораблик сразу после нанесения удара развернулся и бросился бежать. Правда, скорость у него была неважнецкая.
Второй крейсер, не задумываясь, пустился в погоню. Одновременно стая истребителей вырвалась из флайдеков 'Цербера' и стала стремительно приближаться к нарушителю. Тот лихорадочно и не сильно метко отстреливался, продолжая удаляться – видимо, капитану смертельно не хотелось попасть под огонь 'Цербера', а уж боевая станция никак не могла догнать неуклюжий кораблик – скорость монстра была еще меньше. Оставшийся без прикрытия спутник наполнил эфир возмущенными криками, которые капитан оставил без внимания. В конце концов, официально именно он возглавляет оборону и ему виднее, как распорядиться своей властью. Раздраженно выключив связь, он приказал увеличить скорость и продолжить преследование.
К вящей радости капитана имперского ТАКРа вскоре нарушитель прочно зафиксировался в прицелах и мезонная пушка смогла сделать первый залп. С тоской наблюдая, как заряд пронзает пустоту, капитан клял себя за торопливость и дал себе слово – следующий выстрел он сделает в упор.
Истребители вертелись вокруг 'Печенега', увертываясь от лучей бортовых лазеров и, в свою очередь, поливая огнем странный корабль. Тот попытался слегка увеличить скорость, однако ТАКР все еще нагонял его и его капитан уже довольно потирал руки в предвкушении победы.
Коллинз наконец счел, что его миссия выполнена уже вполне в достаточной степени. Внезапно лазерный огонь корвета стал куда как более точным, один за другим вьющиеся вокруг него истребители превращались в пар. Имперский крейсер подошел уже достаточно близко и мог бы открыть огонь, однако ему мешали истребители – озверевшие пилоты лезли прямо на кинжальные удары лазеров и гибли один за другим.
Наконец вопли капитана сделали свое дело – истребители отпрянули в стороны, и голубой луч мезонного орудия в упор ударил в щит бывшего эсминца. Казалось бы, от кораблика должно было бы остаться лишь радиоактивное облачко, однако, когда померкло свечение его защитных полей, капитан ТАКРа в бешенстве ударил кулаком по пульту управления (расколотив несколько не очень важных приборов) – противник был цел и невредим.
Коллинз взглянул на часы – пора. Он отдал команду, и корвет ушел на струну, оставив имперский крейсер с носом. Тому ничего не оставалось делать, как не солоно хлебавши возвратиться к покинутому спутнику. Теперь, когда нарушитель смылся, можно было включить и систему связи. Щелкнув тумблером, капитан был неприятно удивлен – в эфире стояла тишина.
А еще через некоторое время он с ужасом увидел останки орбитальной платформы – изуродованная металлическая конструкция не подавала признаков жизни.
С момента выхода 'Печенега' на орбиту планеты прошел один час семнадцать минут.
Коллинз не стремился слишком уж откровенно контролировать работу своих подчиненных, однако задание было слишком важным, чтобы отнестись к нему с прохладцей. Поэтому он лично спустился в технический отсек и проследил за подготовкой зонда, который предстояло сбросить в окрестностях Руина. Внешне это был самый обыкновенный разведывательный аппарат, снабженный лишь легким гейген-щитом для обеспечения радарной невидимости. Однако в конструкцию был внесен ряд мелких изменений, которые при случае, как надеялся сам Коллинз и как рассчитывал Сергеев, будут сочтены просто банальными неисправностями. Капитан усмехнулся – план Сергеева показался ему просто гениальным. В конце концов, если бы он оказался на месте рекнов, он бы сделал точно такие же выводы.
Осмотрев 'неполадки' и найдя их вполне удовлетворительными, Коллинз снова поднялся на мостик и приготовил корабль к броску. В этот раз перед ним стояла задача появиться у планеты, сбросить зонд и шумно удалиться. Шум был совершенно необходим, а то, чего доброго, рекны вообще не заметят разведчика. Еще чего не хватало. То есть, даже если противника там нет, надо его найти. В крайнем случае, взбудоражить планетарные соединения истребителей...
Спустя четыре часа шестнадцать минут, капитан удовлетворенно хмыкнул и вдавил кнопку старта. 'Печенег' ушел на струну, оставляя позади себя два исковерканных имперских эсминца, с десяток разбитых истребителей и невидимый для радаров зонд, который начал свою 'подрывную' работу.
А еще через три часа в одном из блоков зонда проскочила искра короткого замыкания, наполовину расплавив контур гейген-генератора. В результате щит погас, и первый же патруль обнаружил трехметровую сигару, которая была со всеми предосторожностями доставлена на базу. Изучение аппарата
