«Правда на нашей стороне. Будущий царь Александр македонский — с нами. Сейчас самое время напасть на Филиппа, когда сильная часть его войска перешла Геллеспонт!»
Уже слышно стало Филиппу, что в Эпире гремят оружием и, так же как он против перса, готовят войско против него. Он уйдет сражаться с Дарием, а в это время царь эпирский захватит его собственное царство!
Филипп неистово ругался.
В такое время, когда сама Тиха, богиня удачи, подала ему руку, когда он так близок к свершению своих замыслов, проклятый Эпир, проклятая женщина и бестолковый брат ее становятся на его дороге!
— Если бы рухнула какая-нибудь гора в Эпире и обрушилась бы на их головы, клянусь Зевсом, я похоронил бы их очень охотно и с великими почестями!
Филипп со своим отличным войском, конечно, разобьет эпирского царя. Но у него связаны руки, он не может сейчас, подготовившись к одной войне, затевать другую.
Что же ему делать?
Искать мира — вот что надо делать. Искать мира с эпирским царем. Искать мира с Олимпиадой.
В это время очень кстати к Филиппу пожаловал гость — Демарат из Коринфа. Демарат и Филипп были друзьями, они иногда гостили друг у друга, их связывали узы гостеприимства, что в те времена имело важное значение.
Филипп шумно приветствовал друга, осыпал его, как жемчугом, множеством любезных и пышных речей — он был на это мастер. Удобно устроившись перед накрытым столом, они завели разговор.
— Ну что там у вас, — начал Филипп, — ладят ли между собой эллины?
Демарат, усмехнувшись, покачал головой.
— Что и говорить, Филипп, — ответил он с иронией, — кому, как не тебе, заботиться о том, чтобы ладили эллины, кому, как не тебе, который в свой собственный дом внес распрю и беды!
Демарат был гостем и другом и потому мог не стесняясь сказать Филиппу все, что он думает. Филипп не обиделся, он понимал, что Демарат прав, осуждая его.
— Твой дом, твоя семья на виду у всего мира. О каком же порядке можно говорить, Филипп, который ты собираешься навести в государстве, если даже в семье ты этого порядка создать не можешь?!
— Я готов все забыть и все простить Александру, — вздохнув, ответил Филипп, — лишь бы он вернулся. Это нехорошо, что он ушел к моим врагам. Но как я заставлю его вернуться?
— Я берусь уладить это дело из дружбы к тебе и из любви к Александру, — сказал Демарат. — Я попробую убедить его. Сыну македонского царя нужно жить в Македонии. Иначе к чему же это все приведет? Междоусобица и снова война между своими… От этого все уже устали.
— Ты прав, Демарат, ты прав, клянусь Зевсом! — согласился Филипп. — Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты вернул домой Александра. Сам я ничего не могу поделать, между нами стоит его мать.
— Но как ты поступишь с Эпиром?
— Придумаю. Если бы ты только уладил это дело с Александром!
И Демарат это дело уладил. Александр вернулся домой. Но прежней дружбы с отцом уже не было. Они ничего не простили друг другу.
ПОСЛЫ В ЭПИРЕ
Лукавый, изворотливый Филипп очень скоро нашел путь к примирению с Эпиром. Все тщательно продумав, подобрав самые обольщающие слова, он направил к эпирскому царю посольство союза и дружбы.
Александр эпирский очень удивился, увидев на пороге своего дома македонских послов. Люди эти были ловкие, опытные, осторожные, красноречивые. Александр принял их, но не знал, как к ним относиться.
— Мы ничего не хотим, — уверяли послы, — мы хотим только, чтобы ты выслушал нас.
Александр пошел советоваться с Олимпиадой.
— Прими их и выслушай, — сказала она. — Но помни: коварству Филиппа нет никаких границ.
Александр повиновался. Он согласился выслушать послов. И с той самой минуты, как только эпирский царь позволил начать македонянам свои речи, он уже стал пленником Филиппа.
— Царь, выслушай нас благосклонно. Филипп предлагает тебе дружбу.
«Коварству Филиппа нет границ», — повторил про себя Александр. Лицо его не изменило своего холодного, настороженного выражения. Но где-то в глубине души возникла надежда: а может быть, на этот раз Филипп говорит правду?
— Союз и дружба — это благоденствие государств. А вражда всегда несчастье. Есть враг, против которого будем воевать вместе, — это варвары. А мы люди, молящиеся одним и тем же богам, — зачем же нам проливать родную кровь?
«Все так, — думал Александр, — но почему Филипп раньше не говорил об этом?»
Сомнение заставляло его молчать, но отказаться от возможности дружбы с Филиппом он уже не мог.
— Позволь нам сказать от твоего имени, царь, нашему царю Филиппу, что ты принимаешь его дружески протянутую руку!
— Филипп говорит так сегодня, — ответил царь Александр, — но что скажет он завтра, если вернется с победой из Азии?
— Порукой верности своей Филипп предлагает тебе, царь, породниться с ним.
— Разве мы и без того не породнились? Он был мужем моей сестры.
— Но он хочет ввести тебя в свой дом как своего любимого зятя, царь!
Александр удивленно и недоверчиво посмотрел на них:
— Он хочет, чтобы я женился на дочери своей сестры?
— Он предлагает тебе в жены свою дочь Клеопатру.
Александр смутился. Он не знал, что ответить на это. Все-таки союз с таким сильным человеком, как Филипп, дело серьезное. Он и не мечтал о таком могучем союзнике. «Коварству его нет границ», — но если Филипп отдает даже свою дочь, где же тут место коварству? Надо бы посоветоваться с Олимпиадой…
— А то, что Клеопатра доводится тебе племянницей, — продолжали македоняне, — не имеет никакого значения, ты сам это знаешь. Даже боги женятся на родственницах — значит, их ты этим не обидишь. А брак двух людей из царских домов — это брак двух царств. И это главное. Подумай, царь, можешь ли ты пренебрегать такой благосклонностью Филиппа?
Царь Александр, совсем ошеломленный, попросил у них немного времени, чтобы обдумать их предложение.
— Не медли, царь, — сказали македоняне, — Филипп удивится, когда узнает, что ты так долго колебался.
Предупреждение было достаточно угрожающим, Александр почувствовал это.
Едва он уединился в своих покоях, едва попытался разобраться во всем этом, как к нему вошла Олимпиада. Ей уже были известны все подробности разговора с македонянами.
— Что же ты думаешь делать, Александр?
— Я еще не решил. Но, кажется, Филипп действительно хочет дружбы.
— А разве можно узнать, чего хочет Филипп и чего он не хочет? И разве можно поверить в его дружбу?
— Но он отдает мне дочь!
— Он сейчас многое отдаст, лишь бы ты не мешал ему. Сейчас ты ему опасен. А если он утвердится в Азии, он погубит тебя в любую минуту. Дочь… Кто считается с нами, с женщинами, кто дорожит нашим
