— А я, видишь, держал его — для пользы дела. Деловой был человек, почти все хозяйственные вопросы на нем. Проекты мои, исполнение — его. Очень было удобно. Я теперь без него, как без рук.
Я тут же вспомнил о зажатых в отрубленной руке документах. Оказывается, они обличали Кашина в присвоении средств города и махинациях с подрядами — в частности, при строительстве ныне сгоревшего Культурного центра. Как это все связано?
— Тебе нужна охрана, — сказал я.
— Толку-то, — покачал головой Майкл Петрович. — Все равно недолго мне осталось быть мэром. А без меня — пусть делают, что хотят. Улечу на Землю, вернусь в Россию-матушку. Там у меня дом в деревне…
Очень мне не понравились его слова, но я решил, что когда человек так расстроен, лучше его не доставать — со временем уляжется. Поэтому я приказал одному из своих парней отвезти мэра домой и постеречь его там незаметно, а сам вернулся к следственным действиям.
По словам секретарши, Кашин заперся без пяти час, а в двадцать минут второго мы нашли его еще не остывшим — таким образом, время соответствовало объявленному. Дверь в кабинет вела только одна, окна были герметично закрыты, кондиционеры работали исправно. Если преступник мог войти и до перерыва, то совершенно непонятно было, как и когда он вышел. Орудия преступления не нашли — если оно, конечно, вообще было. Похоже, Кашину сначала свернули шею, а остальные повреждения нанесли позже. Кисть и ребра казались просто сломанными и оторванными — трудно представить, какую силу для этого пришлось приложить. Дело снова пахло чертовщиной.
Можно, конечно, было вновь обратиться к нашему другу Номеру Тринадцатому. Я уже собрался звонить доктору Флетчеру, но передумал. Получается, что благополучие города зависит от одного человека, который, при всех его талантах, все-таки с приветом. Я решил подождать и посмотреть, как пойдет расследование. Но помощнички мои, похоже, думали совсем о другом: в тот же день ко мне на стол легло несколько объяснительных с прошениями об отставке: «грязные полицейские» каялись во всех своих прегрешениях. При других обстоятельствах я бы этому только порадовался, но не сейчас. На следующий день лихорадка охватила весь город.
Прежние преступления Стальной Метлы мало кого волновали, кроме полиции. Вроде это разборки мафии и тому подобное. А теперь пресса расписала убийство Кашина так, что каждый клерк принял его на свой счет — подобными впечатлениями у нас народ не избалован. Вот и побежали, как тараканы: одни сдаваться, другие — в космопорт и на Землю. Нескольких мы словили прямо в очереди на посадку. Но и без них забот прибавилось выше крыши. Я все вспоминал слова Джедая: «те, кто придет им на смену, будут брать уже не долларами, а человеческими головами». Тут он, конечно, загнул, но действительно, эта кадровая чехарда могла преподнести в будущем много сюрпризов. А как это все скажется на предвыборной кампании, и сказать нельзя. Может все пойти вразнос. Впрочем, если наш дорогой Майкл Петрович не придет в чувство, то и говорить не о чем.
Так я думал тогда. Я кое-что забыл, а напомнить мне было некому. Дело в том, что после нашего последнего разговора с Номером Тринадцатым я дал полицейскому компьютеру одно задание, которое, естественно, было выполнено через некоторое время. Но составленный список затерялся среди множества других файлов, и в суматохе свалившихся нам на голову дел я так и не вспомнил о нем. Жаль, все могло быть иначе.
13. Журналист Белкин
Толпа, собравшаяся у здания Совета, насчитывала уже не менее тысячи человек, и число их с каждой минутой все увеличивалось. Некоторые (наиболее предусмотрительные) демонстранты захватили с собой кроме на скорую руку сделанных плакатов еще и спиртное. Крики с каждой минутой становились все громче и яростней. Самого зачинщика мероприятия, Джеймса Хэрриша, видно не было. Скорее всего, он должен был появиться в последний момент. Впрочем, как бы то ни было, его успех гарантирован мощной поддержкой снаружи. Не думаю, что Совет сможет долго противостоять такому натиску. Сдастся при первом же удобном случае, сделав хорошую мину при плохой игре. Господин мэр уже проходил по живому коридору как на казнь. Его отовсюду встречали свистом и насмешками, а то и откровенными издевательствами. По счастью, никто не решился остановить его. Иначе потасовки было бы не избежать.
Неожиданно со стороны магистрали раздался крик — его тут же подхватили стоящие рядом. Машина Хэрриша выехала из-за поворота, сопровождаемая эскортом мотоциклистов и бегущих людей. Рев толпы усилился чрезвычайно, еще немного — и не выдержали бы барабанные перепонки. С визгом и ревом мотоциклисты остановились у кромки поля. Толпа нехотя подалась назад. Машина медленно подъехала к тротуару и остановилась. Людская масса на мгновение стихла, чтобы затем разразиться восторженными воплями при виде кумира. Хэрриш неторопливо, как бы с ленцой, вышел из авто. Остановившись на мгновение, помахал рукой, и, услышав ответный рев, прошел в здание. На пороге снова обернулся, что-то крикнул собравшимся людям. Те подхватили его слова, прокричали их как лозунг. Хэрриш, более не останавливаясь, прошел внутрь.
Толпа постепенно стала стихать. Ожидание могло быть продолжительным, поэтому некоторые из собравшихся попросту разошлись по ближайшим забегаловкам. Остались только самые преданные. И через сорок минут их верность была вознаграждена.
Хэрриш все той же победной походкой вышел из здания и остановился на его пороге. Помедлил немного, чувствуя на себе взволнованные взгляды собравшихся, и неожиданно выбросил вверх руку с растопыренными двумя пальцами: виктория!
Умолкшая было людская масса восторженно заорала. Хэрриш попросил тишины. Было видно, как он доволен.
— Друзья мои, — начал он, — братья и сестры! Большущее вам спасибо за поддержку! Ну что бы я делал без вас, ребята? Ваш голос был услышан. Это — голос народа. Они, — он показал рукой назад, — поняли все. И более не станут препятствовать нам. Мы победили. Только что, буквально десять минут назад, я поставил вопрос об перевыборах мэра. Те, кто смотрел в окно во время моего выступления, убедились в том, что я говорю не один. Со мной были вы, друзья. Счастлив сообщить, что решение было принято положительное. У вас будет новый мэр! Готовьтесь голосовать за меня!
Ликованию толпы не было предела. Правда, большая ее часть кричала из-за самого желания разрядиться как следует. Однако и фанатов Хэрриша здесь хватало. Сам победитель под восторженные вопли сошел с импровизированного подиума и двинулся к машине. Его тут же окружили журналисты. Первой на пути оказалась Магдала Ларсен, известная телеведущая. Что она здесь делала — оставалось загадкой. Однако то, что женщина не была вооружена микрофоном, говорило о конфиденциальной беседе.
Как говорится, рыбак рыбака…
14. Номер Тринадцатый
«… еще не получили царства, но примут власть со зверем, как цари, на один час; они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю…» Когда-то я знал Апокалипсис наизусть, хоть и не все мне там нравится.
Я сидел в больничном холле и смотрел телевизор. В этот час никто не нарушал моего гордого одиночества. Остальные психи обычно сбегались только на телесериалы. Считалось, что это им даже полезно, дабы отвлечься от собственных проблем.
Телевидение, радио и газеты — вот истинные боги постиндустриальной цивилизации. Их безличная власть больше, чем мы думаем. Они примитивны и жестоки, но не злы, пока кто-нибудь не вложит в них свою злую волю и изощренный разум.
Доктор Флетчер подошел и встал рядом. Я почувствовал излучаемое им неодобрение, но не подал
