— Это честь для меня!
— Я рад это слышать. И внимательно следи за любыми дерганиями Антимонопольного комитета и всех этих подкомитетиков. Мы не можем себе позволить что-либо нарушить. Слишком велики ставки. Твои, Джино, твои! Тебе знаком принцип геометрической прогрессии?
— Да, сэр, знаком.
— Так вот, сейчас мы ухватили за гриву и оседлали этот принцип. А он редко кому такое позволяет. И теперь наша задача, задача наша какова?
— Уничтожить всех, кого успеем. Пока мы в седле.
— Верный ответ. Мы так и сделаем. И мы не будем нарушать правила! Вернее не мы, а вы.
— Есть, сэр! Джино умрет на брокерской площадке, но не позволит никому ничего нарушить!
— Это я и хотел от тебя услышать. Даю все карты тебе в руку. Вторая у тебя всегда занята. Убей, кого сумеешь. А трупы поделим поровну. Если проблемы — звони, — Бизон отключился.
— Маша, — сказал он. — Твои дела идут в гору.
— Я свои дела знаю сама, — Мерилин смотрелась в зеркало и щипала брови. — Ты успокоил своих однополчан? Тех, что хотят успокоить тебя.
— Сейчас узнаем, — сделав набор на компьютере, Папа позвонил во дворец с башнями. Ответил Феликс. Голос его был странно высокого тона. Простудился, что ли? Псевдопилот проговорил:
— Это я, Бизон. Мы подлетаем к Токио. Феликс, ты как относишься к летающим бизонам?
— Нормально отношусь. Все летают, все пролетают. Ты только, Коля, не пролетай, а рули прямо сюда, к дому. Твой самолетик маленький. У меня во дворе и сядешь, или присядешь. А впрочем, тебе виднее, но мы тебя ждем.
— А что, можно прямо к тебе?
— Конечно. Я же разрешаю. А мы тут песенку спели. О лагерях. Красота. «В тамбовской Сибири брательник ползет...»
— Слушай, Филя, скажи честно: все-таки зачем ты тогда, на Яве, хотел меня ракетами замочить? А? Филя! Хоть бы позвонил, предупредил... Перекурили бы, переговорили, а ты — ракетами. Ответь мне, Филя.
— Коля, Коля... Ты понимаешь... Я сказать могу, да только сам не знаю, что тебе, братан, сказать. Бык этот религиозный у тебя на ферме. То он жив, то он мертв. Дочка твоя с ним о чем-то договаривается. «Восточный Синдикат» страшилками пугает, быка и дочку твою выдать требует. Дела твои таинственные. Ум твой слишком умный. Решил я тебя, Коля на всякий случай прикончить. А заодно — и дочку твою, и корову эту черную. Да еще оказалось, что не я один такой желающий. Ракеты мои и непонятно чьи друг друга чуть не посбивали. Все торопились, кто быстрее. Но ты — хитрый жук, у тебя тоже ракеты оказались. Ой, как вспомню, так вздрогну! Сколько всего ты попалил! Сколько денежек я потратил, а ни одна, ни одна ракетка до тебя не долетела. Все в море попадало. Мы переживали сильно. Очень долго. Короче, били тебя, Коля, — не добили. А я не успел. Ракет не хватило. Ну, ракетки такое дело, их всегда не хватает.
— А спутники психические ты на меня напускал?
— Нет, Коля, не я. У меня их нет. Они у тебя.
— Ну, мне же это не приснилось. Тогда кто?
— А ты спроси у Валентина. Валек! Да брось ты ту фигню. Подойди поближе! А вообще ладно, я громкоговорящую включу.
— Бизон! Бизонище! Как ты сумел придумать такую штуку, как ее, машинку МУ, нет — МУ-МУ, тьфу ты, МА-МА, нет, вспомнил — АМ, или как ее? И мне, разведке, ничего не сказал.
—
— Какие спутники?
— Валя, не пудри мозги. Спутники — есть такие штуки, высоко над головой летают. И кое-кому, если нужно, могут отключать память, а взамен вставлять свою. Ну, Валя, вспомнил? А отключить голову хотели мне, да и дочке моей. Неужели забыл? Психотронные узконаправленные высокоточные антенны самонаведения на экзистенциальное поле объекта. Вспомнил?
— А! Ты про это? Не наши, не наши антенны. Мы все продали еще полгода назад. Они нерентабельные. Кого дурить? И так одни дураки кругом. Продали «Восточному Синдикату», они любят всякие фокусы. Чурки, что с них взять. А у Востока половину выдурил Ватикан — вроде бы так. Паству надо держать в намордниках с иголками! Это их главный говорил, как его, забыл ... Но у нас-то ее, паствы, нет и не было. И быть не может. Зачем же нам такие дорогие намордники? Верно, Колька? Ты все понимаешь, я знаю. И итальянцев научил. Ну, а Восток давным-давно все знает, только сделать ничего не может.
— А кто же инструктор у Востока?
— Должен был быть Спортсмен, Корниенко. Должен был сменить предыдущего. Того кинули случайно к гремучим змеям. Перепутали. Но он все равно тупой был. Почти ничему их обучить не успел. Только халву жрал. А они не любят, когда их халву едят без приглашения. Не сам, тем более, эту халву хавал. Жену эмира в компанию взял. Ну, и погорел на халве. А Корниенко твоя дочка прибила. Тот бы их обучил, он сладкое не любит. И остались чурки без инструктора. А антенны летают себе без толку, только место на орбите занимают... Отдай! Отдай! — стала слышна возня, шум, и что-то разбилось.
Заговорил Феликс, очевидно, комментируя:
— Охранник Вася конфискует курительную трубку у разведывательного управления, — послышался треск и топот ног. Возможно, Василий поломал и растоптал ненавистный ему предмет.
— Феликс! — ненормальным голосом заорал Валентин. — Он поломал мне душу! Я теперь без души и без мозгов. Феликс! Помоги!
— А ты дай ему в морду. По шнобелю! Может, душа и вернется.
— На, гад... Ой!.. — прозвучал стук падающего тела. И неожиданно на мониторе вспыхнула картинка. Разведчик в полете что-то зацепил, — генератор, что же еще, — и глушение видеокамер прекратилось.
За большим, заставленным закусками столом возились пять человек. Пять высших руководителей «Славянского Триумвирата». Фридман залез в большой торт и ел его руками, весь измазанный кремом до самых ботинок, облизывая пальцы и жмурясь от удовольствия. Валентин, начальник разведки параллельного управления, сидел в тарелке с салатом и жаловался тоненьким голоском: «Больно! Ой, больно!». Василий, начальник охраны параллельного управления, сгреб со всего стола вилки и ложки, сложил кучкой и пересчитывал их, внимательно рассматривая каждую и протирая салфеточкой.
Леонардо рисовал майонезом из тюбика на стене большую собаку. Породу корявыми буквами он уже написал: «Питбуль-R» и ниже, прописью: «эр-питбуль». Феликс сидел с ногами в кресле и наблюдал за Мишей Фридманом, грызя ногти. А Миша ел. Потом повернулся к Леонардо: «Кривоватая собака». — «Это эр-питбуль». — «А! Ну, тогда нормальная». — «Нет-нет, Миша. Нормальных много. А это — моя. Дай кетчуп, я глаза раскрашу». — «На, но аккуратней с глазами». — «Ничего, она ест кетчуп. Она на него не смотрит». — «А торт она ест?» — «Ест тульский пряник». — «А „наполеон“?» — «Даже не показывай. Может плохо закончиться». — «Костя, а почему твоя собака не любит торт „наполеон“?» — «Это для нее не торт. Миша, это для нее цель» — «А-а!»
Все, кто был в помещении Бизона, ошарашено глядели на эту картину.
— Коля, что это с ними такое? — хриплым голосом спросил Музыкант. — Неужели твое шампанское в состоянии довести до такого опьянения?
— Нет, это не шампанское. Это результат заговора. Заговора против самих себя. Проголосовали и изменили ситуацию? Эх, Фридман. Ты же не дурак. А душа куда-то ушла по заземлению. Куда, Миша? Или ее забыли вложить с самого начала? У Феликса ее и не было, ему легче. Ну, Леонардо женат, к нему вопросов нет. Породу жалко. Эр-питбулей, — Бизон повернулся к Музыканту. — Ник-Колай! Между прочим, это еще и заговор против потенциального председателя объединенной корпорации «Славянский Бизон и К». Общий капитал триумвирата к данному моменту, если я не ошибаюсь, утонул в деньгах Мерилин. И утонул изрядно.
— В деньгах Мерилин? — переспросила Маша, оторвавшись от зеркала.
