барабан. «Смит энд Вессон». В прикладе — баллон под давлением. Ну, 4,5 мм, ясное дело, что за калибр. Так племянник расточил ствол, заменил барабан, поднял давление в баллоне, купил утяжеленные пули и знаешь, что вытворяет? — он поднял палец:
— Чистую, прибыльную, некриминальную (подчеркнул, помахав пальцем) коммерцию!
Он замолчал, доел курицу, взял бутерброд с салом и принялся аппетитно его жевать, макая стебли лука в соль и весь уйдя в этот процесс. Мохнатая гусеница стала взбираться вверх по бутылке с самогоном, стремясь добраться до горлышка. Тракторист сбил ее щелчком и та, кувыркаясь, улетела в траву.
— Ну? — не выдержал водитель. — И что ж это за коммерция такая?
Тракторист прищурился:
— Да он из этой бесшумной штуковины порешил уже половину крысиного поголовья! А ко второй примеривается, — и, перейдя на шепот, добавил: — Соображаешь?
Водитель изумленно глядел на собеседника.
— Так куда ж он этих дохлых крыс спихивает? Или шкуры куда идут?
Тракторист подивился такой простоте мышления:
— В продукт! В продукт идут! Вместе со шкурами! И такие пошли показатели! Не было таких никогда, не упомню. Уже и бойцов можно на работу брать, но боится, боится шеф за свое ноу-хау. И фазе не доверяет, а свидетелям — тем более.
Тракторист потянулся, зевнул, вытянул еще одну беломорину, закурил.
— Времена промышленного шпионажа! Боится за прибыль. А Марусек — любит. Но странною любовью. Они, впрочем, тоже те еще. Хоть и Маруськи, а оказались с соображением. Есть тут один момент. Странноватый. Или навел кто..? Впрочем, что я говорю... Короче, крысы въехали, в чем дело. Почему их так полюбили и вольно передвигаться позволили.
Тракторист глубоко затянулся, сбил пепел, пустил дым.
— И ты не поверишь! — вдруг хрипло заорал он. — Они «чеченцу» этому горло чуть не перегрызли. Днем! У него в кровати! Заползло с десяток — здоровые, твари, как коты сибирские, а зубы, как бритвы, — и давай кромсать его, только пыль столбом. Сосед по комнате в туалет спрятался и в обморок упал. Такого ужаса, говорит, и по видео не видел. А на окне рыжая такая сидела, вроде как старшая у них. Она-то в последний момент отбой и дала. Так они разом его бросили и через окно все ушли. А иначе бы один скелет от «чеченца» хоронили. Большего эти хори от него бы не оставили. А так, вроде, ничего — живой. Весь покусанный, правда. И пятьдесят уколов в живот. До сих пор колют. Но нервы в порядке. Чечню прошел. Мы его теперь так и зовем — Чеченец. Хотя он хохол. Не в себе, правда, теперь немного. Бинты свои в защитный цвет покрасил. На охоту выходит только ночью и только по лунному календарю. Прицепил к винтовке ночной прицел, ездил покупал. Все пули подрезает крестом, говорит — для болевого шока, а там кто его знает. И теперь это у него цель и смысл жизни. Ну, вроде как мания истребления. Естественно, показатели упали — редкая крыса ночью добежит до середины бойни. Но, говорит, качество. Качество! Вот во что стремительно перерастает количество!..
И наступит тот День, возвещает Чеченец, когда останется одна, всего одна, естественно, самая достойная крыса. А в его ружье — последняя, как раз ее дожидающаяся пуля! Вот это и будет квинтэссенция единоборства! Вот это и будет священный Армагеддон! Ради этого жить стоит!
— Короче, — добавил шофер, — поехала крыша у вашего племянника. Заберите у него эти дурацкие пули. А ружье — вон, рыбакам отдайте. Больше толку будет. Там вода рядом. А вот колбасу в вашем коопторге, спасибо, друг, брать буду обязательно. Для гостей и тещи. Если что — заходи!
Солнце склонилось еще ниже. Тени от сосновых стволов поползли мутными полосами. В воздухе посвежело. Вдалеке стали пробовать голоса лягушки. Самогон был допит. Коровы заснули. И только бойня в конце дороги стояла, как и прежде, в полной готовности, и в сон при ее виде никого не тянуло.
Вороны сидели на деревьях совсем не сонные, и страсть ожидания горела в их взглядах. Кому — беда, кому — еда. Можно наоборот. Все, как учили китайцы, рано или поздно перевернется. Обратится в свою противоположность. Только скорость перехода разная. Главное — дождаться. Вот вороны и ждут. Недаром такие умные (или, может, мудрые?). Ну, а что голодные — это точно.
Водитель завел двигатель, включил передачу и медленно пополз по песочку вниз со своими коровами. Тракторист поехал позади. Навстречу вышел хмурый человек, весь перебинтованный, в полевой пятнистой форме и с биноклем на шее. За спиной виднелась винтовка. «Племянник! — догадался водитель. — Крысиный истребитель!»
— Быка везешь? — спросил крысобой. Водитель кивнул.
— Ты с ним поаккуратнее, — предложил племянник. — Шкуру побереги, чтобы о борт не поцарапать, когда сбрасывать будешь. Шкуру сдать надо.
— Вот ты сам его и выгружай, — сплюнул водитель. — Мое дело — доставить тело, — он зевнул, взглянул на часы. — Давай взвешивай, пиши расписку, квитанцию и — будь здоров. Береги шкуру.
Неподалеку истошно завизжала свинья. Видать, к ночи. За ней другая. «Они что, тут вместо петухов? Дурдом!» — подумал водитель, вытирая пот со лба, и неожиданно ощутил сильный удар по машине. Потом еще один. Он не сразу понял, в чем дело. Послышался треск ломающихся досок, еще удар, машина качнулась влево, потом вправо. Коровы заорали не своими голосами. Борт полуторки был проломлен: черная туша легко выпрыгнула из кузова. Бык отряхнулся, осмотрелся и уставился тяжелым взглядом на перебинтованного племянника. Чеченец окаменел. Ему показалось, что он сходит с ума. На шее черного красавца, уцепившись за гриву, сидела желтая крыса. Та самая, командирша спецотряда, совершившего нападение на него, спящего. «Мать твою...» — только и вымолвил племянник, выхватил из- за спины свою семимиллиметровку и, сняв предохранитель, послал пулю прямо в крысу на мохнатом звере. Но рука дрогнула: бык — не крыса. Вот он, в пяти шагах стоит, каждый рог — по метру. Пуля с воем промчалась мимо, лязгнув о крыло полуторки. Крыло оказалось из титана: лет тридцать назад заменяли, другого материала не нашли. Пуля срикошетила (угол падения равен углу отражения) и, теряя ускорение, попала в руку трактористу, который до этого с интересом наблюдал происходящее из кабины.
Пока тракторист вопил, Чеченец снова нажал на спуск, хладнокровно не отступив ни шагу, но пневмобаллон его оружия неожиданно оказался пуст. Племянник лихорадочно выхватил из кармана другой и стал отвинчивать резьбу перезарядки.
Бык внимательно огляделся и громадными прыжками помчался к лесу, окружавшему бойню со всех сторон.
«Стой! — закричал из конторы директор забойного предприятия. — Держи тварей!» Хотя коровы никуда и не бежали, а, вывалившись из кузова , бродили по поляне и жевали траву. Одна из них подняла голову и, глядя в сторону удалявшегося быка, пробасила печальную ноту.
В силу этих обстоятельств информация о полутора тысячах долларов за шкуру быка, потеряв статус «для служебного пользования», всего лишь через несколько минут собрала бригаду, побивая рекорды оперативности. Мужики по быстрому поделили шкуру между собой в простом соотношении — всем поровну. Столь же быстро разработали план (там — шоссе, там — река, там — мост, не уйдет!) и кинулись в погоню.
Директор бойни взял свой винчестер, хмурый племянник — семимиллиметровку. Остальные — с вилами на подхвате. Парой гвоздей закрепили проломленный борт, погрузились, взвыл сталинский двигатель, и старая, много чего видавшая полуторка аритмично замолотила резиной по лесной дороге.
Глава 4. Пропавший лизинг
Бык мчался через бурелом по лесным тропам. Подальше, подальше от этого негостеприимного места! Бык ушел элегантно, по-английски, не прощаясь, и этических претензий к нему быть не могло. Вот только шкура!.. Новая проблема. Да бык о ней знать не мог. Но, шедшие за ним по следу, знали, чего хотят.
Крыса неслась с ним вместе, осознав свою общность с этим черным проводником, так неожиданно расширившим ее представление о пространстве. Она же ему не мешала, наоборот, вселяла в него неясное
