сердце и гениталиях. Спокойствие и усердие обязательно приведут к исцелению.
Однако может появиться такой травмированный человек, рана которого будет служить ему искуплением. Он страдает от уединения, одиночества и распятия, физиологического или психологического. Архетипический образ, который 2000 лет находился в центре западной цивилизации, -это образ бога, зачатого смертной девственницей от божественного духа бога, который родился в яслях на скотном дворе, подвергался гонения) Ирода, жил согласно собственной истине, любил изгоев общества, противопоставлял себя обществу и был распят как преступник. Из этих мучений и физической смерти родилась духовная жизнь. Эта жизнь представляет собой для сознания настоящее исследование. Наша внутренняя божественная маскулинность по-прежнему изранена внутренними и внешними воинствующими Цезарями. На определенном уровне ранящие и раненые суть одно и то же. В прощении своих противников мы высвобождаем содержащуюся в нашей ране внутреннюю духовную энергию. Через рану к нам приходит бог.
Пока наше сознание будет порабощено мраком бессознательного, мы слепо проживаем тс испытания, которые преподносит нам жизнь, либо проецируя их на своих мужчин, либо выбирая потерпевшего пора-жение мужчину в качестве образа собственного поражения. Горит невидимое пламя нашего страха, скорби и ярости. Не осознав, что делаем, мы можем допустить провал в своем сознании, которое начинает служить мраку. С другой стороны, осознав эту темноту, мы приобретаем осознание, которое рассекает тьму, подобно яркому лучу света. Таково странствие в зрелое сознание, где есть руки и ноги, сердце и гениталии, достаточно сильные, чтобы выдержать свет.
На древнем китайском полотне нарисованы две птички, сидящие на сетке дерева. Одна из них клюет плод, другая с любовью на нее смотрит.
Мятежные мысли
Я не знаю, что дальше делать. Не знаю, что собираюсь сказать в следующий раз. - Ник стал такой злой, что даже оттолкнул. Я заорала, чтобы он больше ко мне не прикасал-ся. Я схожу с ума, если кто-то работает. Они сходят с ума от меня. Я никогда не чувствовала такую ярость, и никогда мужчины не приводили меня в такой ужас.
Я - прямолинейный, объективно мыслящий человек. Либо я увижу все собственными глазами, либо это неправда. Я человек, который ловит-вашего-сыщика-и-за-этим-при-шел. В эту сессию я вылезла из кожи вон. Я хотела отсюда убраться и не показывать своих чувств. Но голос сказал, чтобы я осталась и приняла все.
У меня нет настоящего анимуса. Я охотница за анимусом. Мой анимус становится очень послушным, он убивает мою женственность. А настоящий анимус - творческий -помогает женщине становиться зрелой, он ее бережет.
Гнев не намерен никого убивать. А моя вулканическая, инфантильная ярость может.
Мой отец был вечным юношей, никогда не находивший места для патриархальности. Смирить свой бунт - значит искупить гомосексуальную тень своего отца, отбросив все модели и не удовлетворяясь склеенным образом.
Это не сочувствие, если вы расплачиваетесь за него кровью. Фантазия - это неоплаченное страдание.
Неужели мои мятежи из-за связи с матерью? Моя девочка-панк толстая, она не хочет быть худой, как все остальные. У моего юного гангстера не хватает сил сказать НЕТ шоколаду, который привязывает ее к материнской юбке, но в то же время она хочет быть худой, как другие сексуально привлекательные девочки.
Почему я должна повторять тот же самый жизненный узор? Этот не совсем такой же, поскольку этот мужчина действительно мне подходит. Я его хочу. Я боюсь его потерять. Я знаю, какая это будет потеря в моей жизни. Какая пустота! Но прямо сейчас MНЕ нужно время, чтобы представить себе, кто я такая. Я знаю, если мы вместе, мой анимус сделает все возможное, чтобы погубить наши отношения. Сознательно я не хочу от не избавиться; бессознательно мой анимус хочет его отпустить.
Он замечает мой большой живот и говорит: «Это хорошо. У меня есть свой такой же вулкан».
Я себя чувствую так, словно нырнула в морскую глубину. Уже на дне, но в связках уже ощущается реальная опасность.
6. НЕВЕСТА
Послушай ее молчаливые слезы…
Ее глаза слышат, ее глаза видят.
Красота ее сделала злой.
Сочувствие разбудило в ней жестокость.
Укрывшись в яслях,
Под покровом смерти-рождения,
Она уже больше не ждет,
Чтобы привнести в мир Реальность.
София - это разделение Богом Себя между своими творениями. Его излияние и Любовь, которой Он нам дан, известен, храним и любим.
Она во всем, как воздух, наполненный солнечным светом. В ней все процветает. В ней они славят Господа. В ней они наслаждаются Его отражением. В ней они соединяются с Ним. Она- их всеобщее единение. Она - жизнь в сопричастности, жизнь, как Божий дар, жизнь, как благословение, жизнь, как праздник, жизнь, как слава.
Ибо она воспринимает все, ибо сама безупречна. Она - незапятнанная любовь и благодарность без самовлюбленности. Воздается хвала всему сущему и всему тому, что участвует в Свадебном Торжестве. Она - и Невеста, и Торжество, и Свадьба.
Сидя здесь, на Джоржиан Бэй, я услышала внутренний голос: «Пойдем», а моя авторучка спросила: «Куда?» Я смотрела, как на волнах танцует солнечный луч. И пока я удалялась все дальше в пространстве и времени, мне вспоминались все невесты, встречавшиеся в моей жизни: каждая с присущей только ей одной уникальной аурой надежды и страха полноты и одиночества, идущая в вуали или без нее навстречу свое жениху.
Еще я вспомнила, что значит чувствовать себя невестой, стоя в одиночестве у входа в церковь, глядя на свечи и Рождественские елки, с кой любовью наряжаемые моими учениками и семьями, собравшими чтобы стать свидетелями клятвы, которая должна навсегда изменить на жизнь. Поодаль я видела своего отца в пасторском облачении, церковного служащего и незнакомца, который стал моим мужем. Меня потрясло завершение церемонии, и как раз об этом я хочу рассказать. Я знаю, во время бракосочетания никогда не подойду к алтарю в туфлях на высоких каблуках. Поэтому я скинула их и твердым шагом в мерцающем полумраке пошла вперед.
Очень хорошо вспомнить эти ритуальные шествия, которые отмечают конец того, кем мы были, и
