— Рив прав, Роберт, — вмешался Гарри. — Ты заходить слишком далеко.
— Ты еще пожалеешь об этом! — прорычал Роберт, бросив к ногам Рива свою рапиру, и опрометью выбежал из галереи. Ослепленный ненавистью, он едва не сбил меня с ног.
Я перевела взгляд с Рива на Гарри.
— Он что, сошел с ума? — недоверчиво спросила я. — Он же видел, что с его рапиры слетел наконечник. У Гарри был сконфуженный вид.
— Это очень печально, Дебора, но иногда, придя в ярость, он способен на такое. На самом деле он не так уж опасен. Он просто…
— Не так уж опасен? — прервала его я. — Он всего лишь пытался убить Рива!
— Он этого не хотел! — настаивал Гарри. Подойдя к Риву, он забрал у него оружие.
— А по-моему, он именно этого и хотел, — заметил Рив.
Гарри вздохнул:
— Он завидует тебе. Он еще в детстве тебе завидовал. Пальцы Рива, поправлявшие сбившийся набок галстук, на миг застыли.
— А чему Роберт мог завидовать? — нахмурился он.
— Ты всегда был любимцем моего отца, — рассудительно пояснил Гарри, — и Роберт не мог тебе этого простить.
Рив на миг онемел от удивления.
— Любимцем? Да ты в своем уме, Гарри? Бернард считает меня пустым, безответственным человеком. Вспомни, как он все эти годы мертвой хваткой держался за мои кошелек. Он не доверил мне даже самому распоряжаться своей собственностью!
В последних словах сквозила боль, и я инстинктивно встала поближе к Риву.
Мельком взглянув на меня, Гарри снова посмотрел на Рива:
— Может быть, папа чересчур ревностно исполнял обязанности твоего опекуна, но ты ведь знаешь, какой он. К любому делу, за которое берется, он относится с фанатическим усердием.
— Но что вы имели в виду, Гарри, — удивленно спросила я, — когда сказали, что Рив всегда был любимцем вашего отца? Вы хотите сказать, что он ставил его выше собственных детей?
Гарри задумчиво почесал подбородок.
— Не знаю, заметили ли вы, как папа относится к нашему роду, Дебора. С его точки зрения, весь мир делится на семью Ламбетов и всех остальных. Видите ли, Рив должен стать главой дома Ламбетов, и в этом качестве папа видел в нем солнце, сияющее на нашем небосводе. — Гарри неловко улыбнулся. — Еще в первый твой приезд к нам — а мне тогда было пять лет
— папа прочитал нам длинную лекцию о твоем будущем предназначении. Он вбивал нам в головы, что ты во всем имеешь над нами преимущество. Он дал нам это понять очень, очень ясно. И делал это каждый раз, когда ты приезжал.
Рив с ужасом посмотрел на Гарри:
— Ты это серьезно?
— Абсолютно серьезно, — ответил тот.
— Боже мой! — прошептал Рив. — Неудивительно, что Роберт меня ненавидит.
— Да, Роберт, с его буйным темпераментом, именно так отреагировал на папины внушения, — согласился Гарри. — К тому же ты был выше его и сильнее.
Все замолчали. Я взглянула на Рива. Он рассеянно смотрел на портрет, изображавший темноволосую женщину в зеленом платье и прижавшихся к ней двух маленьких девочек.
— А ты со своим темпераментом как реагировал? — мрачно поинтересовался Рив.
— О, я довольно скоро перестал обращать внимание на эту чепуху, — махнул рукой Гарри. — Ты сам не подозревал о своем величии, поэтому и мне трудно было воспринимать его всерьез.
— Рад это слышать, — сказал Рив и недоверчиво покачал головой. — И о чем только думал Бернард?
— Для него это было естественно, — пояснил Гарри. — У него преувеличенное представление о значимости Ламбетов. Поэтому он и не хочет, чтобы я стал врачом. Он боится, что это нанесет ущерб нашей фамильной чести.
— Ваш папа — настоящий тиран! — возмутилась я.
— Что поделаешь, — улыбнулся Гарри. — Но он готов умереть за любого из нас — это точно.
— Было бы лучше, если бы он дал нам возможность самим заниматься своими делами, — мрачно заметил Рив.
— Это верно, но у папы мозги устроены иначе.
Заслышав чьи-то шаги, все повернулись, чтобы посмотреть, кто идет. Это была Мэри-Энн Нортон. Увидев в руках Гарри рапиры, она удивленно подняла брови.
— У вас была дуэль с лордом Кембриджем? — весело поинтересовалась она
— Ты ведь знаешь, Мэри-Энн, что я не очень силен в фехтовании, — пожал плечами Гарри.
— Я видела, как из дома только что выскочил Роберт, — замявшись, произнесла она. — Он выглядел очень… расстроенным.
Гарри вздохнул:
— Ну, как ты, возможно, уже догадалась, это Роберт дрался с Ривом и проиграл, а ты знаешь, как он выглядит, когда проиграет.
Она вздохнула точно так же, как Гарри.
— Знаю, — кивнула Мэри-Энн, затем повернулась ко мне, и лицо ее озарила улыбка. На правой щеке появилась забавная ямочка. — Я только что узнала от лорда Брэдфорда, что ваша свадьба будет здесь, в Вейкфилде, через две недели. Как это замечательно, мисс Вудли! — Взгляд ее обратился к Риву. — Я думаю, лорд Кембридж просто сгорает от нетерпения.
— Это верно, — без особого энтузиазма согласился Рив. Я резко повернулась к нему.
— Это правда? — спросила я. — Вы действительно назначили свадьбу через две недели?
— Бернард сказал, что получит специальное разрешение, — пояснил Рив.
— Нам нет никакого смысла тянуть, Деб.
— Но ведь мы сможем вернуться в Эмберсли только тогда, когда состоится этот летний праздник, то есть через три недели!
Рив пожал плечами:
— Ну, значит, мы поженимся и еще неделю поживем здесь, в Вейкфилде. Не вижу в этом ничего страшною, а ты?
— Ну… пожалуй, — прикусив губу, ответила я. — Я просто не понимаю, почему твой дядя так спешит услышать наши клятвы.
Мы говорили так, словно были одни, но тут в разговор вмешался Гарри:
— Боже мой, Рив, неужели папа назначил день свадьбы, даже не посоветовавшись с Деборой?
— Если Дебору не устраивает эта дата, пусть скажет об этом, — немного раздраженно ответил Рив.
— Меня все устраивает, — огрызнулась я.
— Извините, что вмешиваюсь, — нерешительно подала голос Мэри-Энн, — но где вы возьмете подвенечное платье, мисс Вудли? Или вы привезли его с собой в Вейкфилд?
Конечно, ничего подобного я не сделала. Я вообще не думала, что мне понадобится подвенечное платье.
— Платье и все остальное можно купить в Брайтоне, — насупился Рив. — Весь свет съезжается туда на лето. Там есть несколько вполне приличных магазинов.
Я рассеянно кивнула. Одежда интересовала меня сейчас в последнюю очередь. Я пыталась понять, почему лорд Брэдфорд вдруг так заспешил со свадьбой.
Внезапно меня озарило.
— Боже мой, я же не поговорила с мамой, Рив! Она ничего не знает о новом… развитии событий.
Мы в ужасе переглянулись: моя мать все еще считала, будто наша помолвка — всего лишь притворство.
