Пусть много говорил белибердыНаш тамада — вы тамаду не троньте, —За Родину был тост алаверды,За Сталина, — я думал — я на фронте.И вот уж за столом никто не естИ тамада над всем царит шерифом, —Как будто бы двадцатый с чем-то съездДругой — двадцатый — объявляет мифом.Пил тамада за город, за аулИ всех подряд хвалил с остервененьем, —При этом он ни разу не икнул —И я к нему проникся уваженьем.Правда, был у тамадыДлинный тост алавердыЗа него — вождя народов,И за все его труды.Мне тамада сказал, что я — родной,Что если плохо мне — ему не спится, —Потом спросил меня: «Ты кто такой?»А я сказал: «Бандит и кровопийца».В умах царил шашлык и алкоголь, —Вот кто-то крикнул, что не любит прозы,Что в море не поваренная соль —Что в море человеческие слезы.И вот конец — уже из рога пьют,Уже едят инжир и мандаринки,Которые здесь запросто растут,Точь-точь как те, которые на рынке.Обхвалены все гости, и покаОни не окончательно уснули —Хозяина привычная рукаТолкает вверх бокал «Киндзмараули»…О как мне жаль, что я и сам такой:Пусть я молчал, но я ведь пил — не реже, —Что не могу я моря взять с собойИ захватить все солнце побережья.
x x x
Анатолию Гарагуле
Ну вот и все! Закончен сон глубокий!Никто и ничего не разрешает!Я ухожу отдельный, одинокийПо полю летному, с которого взлетают!Я посещу надводную обитель,Что кораблем зовут другие люди.Мой капитан, мой друг и мой спаситель!Давай с тобой хоть что-нибудь забудем!Забудем что-нибудь — мне нужно, можно!Все — женщину, с которою знакомы!Все помнить — это просто невозможно,Да это просто и не нужно, — что мы?
x x x
Ну почему, ну для чего — сюда?Чем объяснить такой поступок странный?Какие бы ни строились суда —На них должны быть люди-капитаны.
