Сочинения

Ах, порвалась на гитаре струна,
Только седьмая струна!
Там, где тонко, там и рвется жизнь,
Хоть сама ты на лады ложись.

Я исчезну — и звукам не быть.
Больно, коль станут аккордами бить
Руки, пальцы чужие по мне —
По седьмой, самой хрупкой струне.

x x x

Муру на блюде доедаю подчистую.
Глядите, люди, как я смело протестую!
Хоть я икаю, но твердею как Спаситель,
И попадаю за идею в вытрезвитель.

Вот заиграла музыка для всех,
И стар и млад, приученный к порядку —
Всеобщую танцует физзарядку,
Но я — рублю сплеча, как дровосек:
Играют танго — я иду вприсядку.

Объявлен рыбный день — о чем грустим?
Хек с маслом в глотку — и молчим как рыбы.
Повеселей: хек семге — побратим.
Наступит птичий день — мы полетим,
А упадем — так спирту на ушибы.

x x x

Я был завсегдатаем всех пивных,
Меня не приглашали на банкеты:
Я там горчицу вмазывал в паркеты,
Гасил окурки в рыбных заливных
И слезы лил в пожарские котлеты.

Я не был тверд, но не был мягкотел,
Семья прожить хотела без урода,
В ней все — кто от сохи, кто из народа.
И покатился я и полетел
По жизни — от привода до привода.

А в общем — что? Иду — нормальный ход,
Ногам легко, свободен путь и руки.
Типичный люмпен — если по науке,
А по уму — обычный обормот,
Нигде никем не взятый на поруки.

Недавно опочили старики —
Большевики с двенадцатого года.
Уж так подтасовалася колода:
Они — во гроб, я — в черны пиджаки,
Как выходец из нашего народа.

У нас отцы — кто дуб, кто вяз, кто кедр,
Охотно мы вставляем их в анкетки,
И много нас, и хватки мы, и метки,
Мы бдим, едим, восшедшие из недр,
Предельно сокращая пятилетки.

Я мажу джем на черную икру,
Маячат мне и близости и дали, —
На жиже, не на гуще мне гадали.
Я из народа вышел поутру,
И не вернусь, хоть мне и предлагали.

Конечно, я немного прозевал,
Но где ты, где, учитель мой зануда?
Не отличу катуда от ануда!
Зря вызывал меня ты на завал —
Глядишь теперь откуда-то оттуда.