— В школе проходили. В третьем классе. Ван Рюисдаль, Дюзарт и прочая мелочь. — Он готов был сгрести свою собеседницу в охапку, задрать ее шикарный халат и отшлепать по голой гладкой попке. В том, что попка у Ирочки под халатом голая и гладкая, майор не сомневался.
«Сукина дочь! — бесился Евгений. — Держит ментов за деревенщину». Впрочем, и сам он узнал о «малых голландцах» совсем недавно. Все от того же своего приятеля Владимира Фризе, у которого имелась хорошая коллекция этих художников.
— Вот как?! Вас, оказывается, недаром прислали к бедному Игоречку. Специалист по «малым голландцам»! Но должна вас разочаровать — ни Рюисдаля, ни Дюзарта у Цветухина не было. И он об этом сильно горевал. — Ее тон изменился. Карташева уже смотрела на Евгения с интересом. И чуть-чуть виновато.
— У Цветухина была большая коллекция?
— Да. Лучшая в России.
— Сколько картин? — Рамодин чуть было не добавил: «И каких размеров?»
— Я не считала. Могу только сказать — все стены завешаны картинами так плотно, что не видно обоев.
— Теперь обои видно хорошо, — мрачно доложил майор и обвел глазами пустые стены. — Остались только рамы. Ими набито несколько сумок. Мы потом с вами пройдемся по комнатам. Кстати, у Игоря Борисовича нет каталога коллекции?
— Есть. Правда, без новых поступлений. В прошлом году он выставлял картины в Музее частных коллекций, тогда и печатался каталог.
— Сколько понадобилось бы чемоданов, чтобы унести картины на подрамниках?
— Спросите что-нибудь полегче. Не могу даже представить.
Рамодин хотел спросить, хватило бы двух сумок и большого чемодана, но передумал. Патруль вневедомственной охраны мог застать грабителей в тот момент, когда они несли в «линкольн» уже вторую порцию украденного. А может быть, и третью.
— Цветухин — человек состоятельный?
— Ха-ха! Вы же специалист! Представляете, сколько миллионов стоят эти картины!
— Я не о картинах. О валюте. Доллары под матрасом ваш знакомый комильфошка не хранил?
— Кто ж об этом рассказывает? — Карташева опять весело рассмеялась. — Слышала только, как муж предостерегал Игоря от наших банков. Кредо Валентина Эмильевича — доверять можно только швейцарским!
— Ирина Георгиевна, пока Цветухин в отъезде, вы наша главная надежда.
— Вот как?
— Правда. Я на вас очень рассчитываю. Подумайте и постарайтесь вспомнить друзей Цветухина. Его частых гостей. Просто случайных посетителей. Всех, кого вы запомнили. Не требую моментального ответа.
— Ну и вопросики! Моя фамилия Карташева, а не Цветухина. И с Игорем видимся мы не так уж и часто. Хотя и живем напротив.
— Я не настаиваю. Просто подумал — вдруг в памяти что-то всплывет? Странное.
— Ну хорошо. Я подумаю.
— Молодчина. А теперь продолжим разговор про вас.
— По-моему, все анкетные данные я выложила. — Ирочка свела красивые черные брови к переносице. — Что вам еще рассказать? Я не служу. Член Союза писателей. Пишу стихи. И знаете, иногда печатают. Замужем семь лет. Немало, да? Вот и пришло время завести любовника. Осуждаете?
— Дело житейское, — буркнул майор, вспомнив Карлсона. — И меня не касается. Вы, Ирина Георгиевна, стрельбу рано утром слышали?
— Нет. Сильно стреляли?
— Куда выходят окна вашей квартиры?
— Окна? — Она на секунду задумалась. — И туда и сюда.
— А конкретнее?
— У нас шесть комнат. Кабинет мужа и столовая — окнами в переулок. Спальня, гостиная и гостевые комнаты — во двор. Мы со Славиком были в гостевой. Нельзя же укладывать любовника в супружескую постель! Я считаю, неэтично. Правда? — Она наслаждалась замешательством майора,
«И матерком не обложишь, — подумал Рамодин без особой, впрочем., злости. — Наябедничает рогатому»
— В гостевой комнате выстрелов слышно не было?
— Нет. А в какое время стреляли?
— В седьмом часу.
— Так рано? Мы еще спали.
— И не боялись? Супруг же мог нагрянуть раньше.
— Он с самолета. А самолеты раньше времени не прилетают. Могут только запаздывать. Кстати, Валентин Эмильевич звонил из аэропорта пять минут назад.
— Вот как?
— А что вас удивило?
Рамодин лишь усмехнулся. Его все удивляло в этом происшествии. А сама Ирочка — больше всего. Он сделал неопределенный жест рукой: догадайся, мол, сама. И задал новый вопрос:
— Когда ушел Горобец?
— Ну… Я не знаю. На часы не смотрела. Славик торопился. Сказал, что заедет к себе домой. А в девять у него на службе что-то очень важное. Заседание-совещание.
— Хорошо, Ирина Георгиевна, на часы вы не взглянули. Счастливые часов не наблюдают. Но хоть приблизительно — сколько времени прошло с момента его ухода? Пять минут, час?
— Только не пять минут. Я успела задремать.
— Полчаса?
Карташева изобразила на лице глубокое раздумье. А Рамодин был готов поклясться, что ответ у нее уже давно готов.
— Наверное.
— Может быть, вы дремали несколько минут, а показалось — целую вечность? — Спокойно, стараясь не показать, какую важную информацию преподнесла ему Ирочка, спросил майор. — Вас разбудил звонок мужа?
— Да нет же! Я проснулась сама. Отдохнувшая и свеженькая.
— Замучил я вас своими вопросами, — огорченно констатировал Рамодин. А сам внутренне ликовал, предвкушая, как прижмет сейчас к стенке проклятого темнилу Горобца. Где это он болтался столько времени, покинув возлюбленную? Не мог он не видеть грабителей! Не мог! Если только и сам не заодно с ними. Наводчик, например. — Мы, Ирина Георгиевна, сейчас прервем нашу беседу. Вам, наверное, супруга надо встречать? Из заграничной поездки все же возвращается…
— Пс-с. Два дня. Да у него такие поездки по нескольку раз в месяц. А завтраком его в самолете накормили. — Карташева явно не торопилась встречать мужа.
Рамодин истолковал ее поведение по-своему:
— А про наши секреты Валентину Эмильевичу знать не обязательно. Пока. Так что не волнуйтесь. Следователь прокуратуры, наверное, захочет с вами поговорить — тоже не смертельно. Я ему все объясню.
— Чудак! — Ирочка встала с дивана, запахнула поплотнее халат, завязала пояс. — Я ни капельки не волнуюсь. Чего ради? Надеюсь, мы еще с вами встретимся? — Она протянула Рамодину руку и неожиданно поцеловала его в щеку. При этом Ирочке пришлось слегка наклониться. Она была на полголовы выше майора. Уже выйдя в прихожую, Ирочка спросила:
— Вы так и не сказали мне про стрельбу. Кто стрелял? Сыщики или воры?
— Вы проспали целое сражение, — сообщил Рамодин, выпуская Карташеву из квартиры. — Считайте, что вам повезло.
