— Нет. То есть… я не назвалась.
Я спустил сынишку с колен, и он ушел к сестрам в детскую. Жены дома не было.
— Подожди минутку… Мари! Надень ему пинетки, ладно?…Алло! Ты здесь?
— Да.
— Ну?
— Что — ну?
— Ты хочешь увидеться?
— Да. Так… Посидеть где-нибудь или прогуляться…
— Зачем? К чему все это?
— Просто хочу тебя увидеть. Поговорить с тобой немножко.
— Элена?
— Да.
— Почему ты это делаешь?
— Почему?
— Да, почему ты мне позвонила? Почему так поздно? Почему именно сейчас? Тебе даже не пришло в голову, что у меня могут быть проблемы по твоей милости… Ты набираешь мой номер и…
— Послушай, Пьер. Я скоро умру.
— …
— Я позвонила тебе сейчас, потому что я скоро умру. Не знаю точно когда, но осталось недолго.
Я отставил трубку от уха, глубоко вдохнул и попытался встать, но не смог.
— Это неправда.
— Правда.
— Что с тобой?
— О… долго объяснять. С кровью что-то… в общем, я уже сама толком не знаю что, запуталась в диагнозах… говорят, какая-то редкая штука.
Я спросил ее:
— Ты уверена?
— Ты что? Что ты несешь? Думаешь, я сочинила слезливую мелодраму, чтобы иметь повод позвонить тебе?
— Извини.
— Ничего.
— Может быть, врачи ошибаются?
— Да… Может быть. Хотя… не думаю.
— Как это могло случиться?
— Не знаю.
— Тебе плохо?
— Да так…
— Тебе плохо?
— Да, есть немного.
— Ты хочешь увидеть меня
— Да. Можно так сказать.
— …
— …
— Не боишься разочароваться? Может, лучше помнить меня… прежним?
— Молодым и красивым?
Я понял, что она улыбается.
— Вот именно. Молодым и красивым, без единого седого волоса…
— У тебя седые волосы?
— Да, кажется, целых пять.
— А! Ну, это ничего, а то я испугалась! Ты прав. Не знаю, насколько это хорошая мысль, но я давно об этом думала… и поняла, что мне и правда было бы приятно… А мне в последнее время мало что приятно… так что я… я позвонила тебе.
— И как давно ты об этом думала?
— Двенадцать лет! Да нет… Шучу. Я думала об этом несколько месяцев. С тех пор как в последний раз вышла из больницы, если быть точной.
— Значит, ты хочешь меня увидеть?
— Да.
— Когда?
— Когда хочешь. Когда сможешь.
— Где ты живешь?
— Все там же. В ста километрах от тебя, насколько я помню.
— Элена…
— Что?
— Нет, ничего.
— Ты прав. Ничего. Так сложилось. Это жизнь, и я позвонила тебе не для того, чтобы копаться в прошлом или рассуждать о том, что было бы, если бы… Я… Я позвонила потому, что мне хочется еще раз увидеть твое лицо. Вот и все. Знаешь, как люди возвращаются в городок, где прошло их детство, или в родительский дом… или еще куда-то, где произошло нечто значительное в их жизни.
— Вроде как паломничество, понятно.
Я вдруг понял, что голос у меня изменился.
— Вот именно. Паломничество. Представь, что твое лицо — это то, что много значило в моей жизни.
— Паломничество — это всегда грустно.
— Откуда ты знаешь? У тебя что, есть опыт?
— Нет. Хотя да. В Лурд…
— А, ну да, ясно… как же, Лурд, конечно…
Она изо всех сил старалась сохранять насмешливый тон.
Я слышал, как малыши сцепились в детской, и мне совершенно не хотелось больше разговаривать. Не терпелось повесить трубку. Наконец я выдавил из себя:
— Когда?
— Как скажешь.
— Завтра?
— Если хочешь.
— Где?
— Где-нибудь на полпути между нашими городами. В Сюлли, например…
— Ты можешь водить машину?
— Да. Я могу водить машину.
— А что там есть, в Сюлли?
— Да ничего особенного, наверное… посмотрим. Проще всего встретиться у мэрии…
— В обед?
— Ох, нет. Есть со мной не очень-то весело… — Она опять вымученно рассмеялась. -…Лучше после обеда.
Он не смог заснуть в эту ночь. Смотрел в потолок широко открытыми глазами. Только бы они остались сухими. Только бы не заплакать.
Нет, не из-за жены. Он боялся другого, боялся, что заплачет о конце своей потаенной жизни, а не о
