– Лучше сдать, – закивал Гольдберг. – Мы на крючке. Если раньше продавать было рискованно, то сейчас совершенно нереально. Больше скажу: если нас поймают на факте передачи, то посадят и нас, и перекупщиков. Только контрагенты отсидят и выйдут, а нас на киче удавят.
«А ведь не врал легавый насчет пауков в банке. – Я смотрел на бледное трясущееся лицо Гольдберга и видел все ответы. – Законы у антикварных барыг волчьи, они мародерами питаются. Впрочем, какие деньги, такая и ответственность. Уровень действительно не мой. По крайней мере, пока».
– Будем оформлять добровольную передачу найденного клада, – продолжил Давид Яковлевич. – Только… Врата разрублены. Там очевидно наличие четырех частей, а у нас только две. Непременно возникнут вопросы, где мы прячем вторую половину.
– Если будут спрашивать, где вторая половина, сдадим им Кутха! – отрезал я. – У него золото на законном основании приобретено и хранится. Даже если нет, в любом случае ему без разницы, что Ласточкин, что УБЭП и вообще вся наша питерская милиция. У него на Камчатке свои расклады, он там царь и бог, причем в самом прямом смысле. И к тому же, а это главное, его заботы не наше дело!
Никто не возражал.
– Трое за, – подытожил я. – Вадик?
– Сдаем, – отрешенно сказал Вадик, разглядывая ногти.
Мы определили нашего золотого тельца на заклание.
– Значит, сдаемся? – Я обвел взглядом нашу банду. – Единогласно! По предварительному сговору, группой лиц, с целью наживы сдаем Золотые Врата государству. А ведь хорошая идея кому-то в голову пришла, – отдал я должное врагу, – со своей собственноручно организованной псевдонацистской структурой запугивать и вскрывать антикварных барыг. Интересно, скольких они раскрутили на сдачу антиквариата?
– Многих. – Давид Яковлевич выплеснул в рот весь виски из стакана и залпом проглотил. – Вы помните, как прошлой осенью в мусорных баках вдруг стали находить антик? Это отдел по борьбе с хищениями исторических и культурных ценностей ГУВД сработал. А в УБЭП по их методу свой «Трискелион» организовали и за нас взялись. Как ведь удачно попали, сволочи, на такую великолепную находку!
– Эх, яблочко, да наливной бочок, информацию на нас слил один торчок! – вздохнул я. – Знать бы, кто этот торчок…
– То есть это не один такой отряд? – Вадик оторвался от созерцания своих пальцев. – То есть это что значит?
– Это значит, что сейчас у каждой конторы своя банда, – буркнул Давид Яковлевич. – Ты телевизор смотришь? Видел, сколько их развелось? Такие, сякие, и всякие экстремисты. Думаешь, о них кто надо не знает? Тот, кто им вообще разрешил жить? В нашем государстве все, кому требовалось, насоздавали себе радикальных организаций, всяких нацистов, антифашистов и антисемитов, рот фронт всякий, и все делают свою задачу, – язык его заплетался. – Фашисты, не фашисты, а работают на большого брата, как стахановцы, а он купоны стрижет. Размножает всякую пакость, забывая, что опьяненные властью похмеляются кровью. Он еще хлебнет своей кровушки, хлебнет…
Гольдберг ворчал все тигле, грозился кому-то от обиды на весь мир.
– Ты как маленький, Вадик, – ухмыльнулся золотой пастью Слава. – В России ведь живешь. Если банды существуют, значит, это кому-нибудь нужно. Не парься!
– Я не парюсь, – прохныкал Вадик. – Я бабочками заниматься хочу.
– Кстати, Давид Яковлевич, – вернул я разговор в деловое русло. – Придется нам с Иваном Сергеевичем объясниться. Сделка как-никак срывается, а у меня еще одно предложение к нему есть.
– Он купил себе питерскую мобилку, – кивнул Гольдберг. – Позвоните ему сами, я в ауте.
5
Впервые за долгое время у меня дома было так уютно, покойно и удивительно хорошо. Мы сидели с Иваном Сергеевичем в комнате, на столе между нами стояла глубокая миска с жареным шашлычным мясом, бутылка водки, зелень и мелкая снедь. Надо было сначала накормить гостя, поговорить о всяком и только после долгой церемонии приступать к делу. Приглашая Кутха, я вспомнил расхожие шаблоны азиатских обычаев, которых, по моему мнению, должен был придерживаться житель Камчатки, и не ошибся. А может быть, просто сыграло свою роль радушное гостеприимство.
– Вот так все с ментами у нас получилось, – закончил я рассказывать эпопею о Ласточкине.
– Ый, какие жадные, – улыбнулся Кутх и покачал головой, словно осуждая меркантильность сотрудников внутренних дел.
– Они не для себя стараются, – признал я. – Золото мы сдаем государству. Ласточкин сам лично не получит ничего.
– Все равно нехорошие. А если денег дать?
– Не возьмет он деньги, – вздохнул я. – Я думал, что Кирилл Владимирович обычный вымогатель, а он фанатик, за принцип работает.
– Не договориться с ним, не получится?
– Никак не получится, – покачал я головой. – Золото мы сдаем завтра, дольше ждать нельзя, иначе возникнут сложности.
– Тяжело тут у вас в городе. Трудно. Я к себе улетаю, потом выкуплю вторую половину.
– Возможно, за вашей половиной к вам придут.
– Кто придет? – хитрая улыбка сделалась чуть шире.
– Сотрудники милиции.
– Люди пусть приходят.
– Люди… – пробормотал я. – Давайте еще по одной накатим, и я расскажу сказку.
Налили.
– За героев! – отпустил я короткий тост. – За нас!
Немудреная закуска прошла отменно.
– Так вот, сказка. – После всего случившегося я относился к Кутху исключительно серьезно и каждое слово тщательно взвешивал. – Сказка старая, только я ее плохо помню. Вы, наверное, знаете лучше, поправите, если что?
Кутх одобрительно улыбнулся и посмотрел на меня с любопытством.
– Когда был создан мир, Тайхнгад дал людям золотой гонг, чтобы они могли достучаться до старика и попросить, о чем нужно. Однако Ворон, который всегда хотел сытно кушать вкусную рыбу, выпросил у людей гонг, чтобы самому говорить с морским Тайхнгадом. Через много лет, когда люди разделились на четыре племени, гонг пришлось вернуть. Но непонятно было, кому отдавать, потому что каждый народ считал себя хозяином гонга. Тогда Ворон, чтобы посмеяться над глупыми и жадными людьми, поделил гонг на всех, и каждый народ получил равную долю, и каждый не получил гонг. Впоследствии две части люди увезли далеко от моря на запад и закрыли ими вход в пещеру, а другая половина гонга осталась на Камчатке, и вы получили ее в свое полное владение, обменяв на деньги, которые без особого труда насобирали в своем изобильном крае. Я на днях в интернет-кафе зашел посмотреть камчатские предприятия. Узнал, что вы целую сеть фирм на Дальнем Востоке организовали, Торговый дом «Иянини Кутх», созданный на базе бывшего рыболовецкого колхоза, директором которого были при советской власти. Если правильно понимаю, в рыбе Ворон и без гонга морского Тайхнгада недостатка не испытывает, а блестящие штучки собирает чисто из любви к блестящим штучкам. Ну и просто по старой памяти, так ведь?
– Ый, нгафкка,[29] ничего-то ты не понял.
– Что, совсем не так все было?
– Так и было, как ты сказал, – собеседника мои домыслы крайне забавляли.
– Что я упустил?
– Все упустил, – улыбка Кутха выросла до ушей.
