предплечий. Брюки были в морщинах — оттого, что в них Ричард спал. Он встал с койки во весь свой шестифутовый с одним дюймом рост. Рубашка натянулась на плечах и бицепсах. Он несколько заматерел с нашей последней встречи и вообще был очень мускулистый. Когда-то мне доставляло огромное удовольствие снимать с него рубашку и смотреть, что под ней, гладить руками эту рельефную грудь и сильные руки. Но что было, то было, а сейчас шла совсем другая игра, которую мне уже не выиграть.
Ричард подошел к решетке, взялся за прутья.
— Что ты здесь делаешь, Анита?
Голос его не был зол, как я боялась. Он звучал почти обыкновенно, и напряжение, сводившее мне диафрагму, несколько отпустило.
Белизариус отошел чуть в сторону, сел у стола, стоящего за клеткой вне камеры, и начал доставать бумаги из своего кейса. Придав себе самый занятой вид, он предоставил нам максимальное уединение. Очень по-джентльменски.
— Я узнала, что ты в беде.
— Так ты приехала меня выручать? — задал он вопрос. Темно-карие глаза смотрели на меня, изучая мое лицо. Волосы упали Ричарду на глаза, и он убрал их до боли знакомым жестом.
— Я приехала помочь.
— Мне твоя помощь не нужна. Я этого не делал.
— Вы обвиняетесь в изнасиловании, мистер Зееман, — прервал нас Белизариус.
Я повернулась к нему:
— Я думала, что речь идет о попытке изнасилования?
— Я прочитал дело, пока ждал. Получив разрешение мистера Зеемана на действия в качестве его адвоката, я получил и доступ к материалам. Проба на сперму отрицательная, но есть свидетельства пенетрации. Этого достаточно, чтобы считать изнасилование свершившимся.
— У меня с ней не было сношений, — сказал Ричард. — До этого не доходило.
— Но ты с ней встречался, — заметила я.
— Да, встречался. — Он посмотрел на меня, и в голосе его уже появилась злость.
Дальше расспрашивать об этом я не стала. Я бы тоже могла рявкнуть, если бы оказалась в тюрьме по сфабрикованному обвинению. Да черт возьми, я и без этого умею рявкнуть.
— Проблема, мистер Зееман, состоит в том, что при отсутствии образцов спермы вы не можете убедительно доказать, что не овладели миз Шаффер насильно. Если это сфабриковано, то сфабриковано отлично. Вы с этой женщиной не раз встречались. Она ушла с вами и вернулась домой избитая. — Он пролистнул страницы. — Влагалищные кровоподтеки, небольшие ссадины. Если это и не было изнасилованием, то было достаточно грубо.
— Бекки говорила, что любит, когда грубо, — тихо сказал Ричард.
— И в какой момент вы стали обсуждать, насколько грубый секс она любит? — спросила я.
Он не отвел взгляда, готовый ответить злобой на мою злобу.
— Когда она хотела заполучить меня к себе в постель.
— Какими именно словами она это выразила? — спросил Белизариус.
Ричард покачал головой:
— Я точно не помню, но я ей сказал, что боюсь ее травмировать. Она же ответила, что если я люблю грубость, то это как раз то, что ей нужно.
Я отошла от него и уставилась в закрытую дверь. Ради этого не стоило приезжать. Я обернулась — он уже смотрел на меня и перехватил мой взгляд.
— Вот почему ты хотел видеть нас обоих? Чтобы я услыхала все подробности?
Он издал какой-то резкий звук, почти смех, но очень горький. По его лицу пробежало странное выражение. Когда-то я понимала каждый его жест, каждый взгляд, сейчас я его совсем не знала. Иногда мне казалось, что я никогда его не знала, что мы обманули друг друга.
— Если хочешь подробности, я сообщу тебе подробности. Не про Бетти, но есть еще Люси, Кэрри и Майра. Особенно про Люси и Майру — там много подробностей.
— Я слыхала, что ты времени даром не терял, — сказала я. Голос у меня был чуть тише, чем мне хотелось, но нормальный. Я не собиралась плакать.
— Кто тебе велел сюда приехать, Анита? Кто меня ослушался?
Первый щекочущий вал энергии прокатился по комнате. Иногда можно было забыть, кто такой Ричард на самом деле. Он умел это прятать лучше всех моих знакомых ликантропов. Я поглядела на Белизариуса. Он вроде бы ничего не заметил. Отлично, он к этому не чувствителен. Зато чувствительна я. Сила пробегала по моей коже теплым ветром.
— Никто тебя не ослушался, Ричард.
— Кто-то тебе сказал.
Его руки сомкнулись на прутьях, потирая их. Я знала, что он мог бы вырвать их из бетонного пола. Он мог бы, если бы захотел, пробить дыру в задней стене. В этой клетке он сидел лишь потому, что не настолько хотел выбраться, чтобы разрушить свое прикрытие. Тихие и вежливые преподаватели естественных наук не гнут стальные прутья.
Я придвинулась к решетке, понизила голос. Неотмирная энергия Ричарда овевала кожу.
— Ты в самом деле хочешь это обсуждать сейчас, при постороннем?
Ричард тоже придвинулся поближе, прижался к прутьям лбом.
— Он мой адвокат. Разве он не должен знать?
И я приблизилась настолько, что могла бы коснуться его сквозь решетку.
— Ты в этом деле действительно младенец в джунглях?
— Меня никогда раньше не арестовывали.
— Действительно, это всегда выпадало на мою долю.
Он почти улыбнулся. Прилив энергии несколько спал. Зверь Ричарда скрылся под этой безупречной маской.
Я взялась за холодные металлические прутья, под самыми его руками.
— Наверняка ты думал, что когда-нибудь тебе придется навещать меня в таком заведении, но не наоборот.
Он слегка улыбнулся:
— Ага, и я испек бы тебе пирог с напильником.
Тут улыбнулась я.
— Тебе не нужен напильник, Ричард. — Я притронулась к его рукам, и он слегка сжал мои руки. — Тебе нужен хороший адвокат, и я тебе его доставила.
Он отступил от решетки.
— Зачем мне адвокат, если я ни в чем не виноват?
Ответил Белизариус:
— Вас обвиняют в изнасиловании. Судья отказался выпустить вас под залог. Друг мой, если мы не сумеем разбить ее показания, вам светит от двух до пяти лет — если повезет. Снимки лежат в деле. Ее сильно избили. Она — милая миниатюрная блондинка. Она придет в суд, одетая как любимая учительница младших классов. — Он встал и пошел к нам, говоря на ходу: — Волосы мы вам отрежем...
— Отрежем? — воскликнула я.
Белизариус нахмурился, глянув на меня:
— Отрежем, оденем вас прилично. То, что вы белый и красивый, нам на пользу, но все равно вы крупный и с виду сильный мужчина. — Он покачал головой. — Нам не вашу невиновность надо доказывать, мистер Зееман. Нам надо доказывать виновность миз Шаффер.
— То есть? — нахмурился Ричард.
— Мы должны выставить ее Блудницей Вавилонской. Но сначала я подам ходатайство, что при первом правонарушении залог допустим всегда.
Черт побери, у вас даже штрафов нет за неправильную езду. Я вас вытащу под залог.
— И сколько времени это займет?
Белизариус посмотрел на меня чуть пристальнее.
— У нас есть ограничения по времени, о которых я не осведомлен?
