Я не стала рваться к нему, рваться это закончить. Я лежала пассивно в руках Ричарда, мигая на яркий утренний свет, таращась на шею Верна и ничего не соображала.
Когда ко мне вернулась речь, я спросила:
— Что это за хрень была?
Ричард держал меня на руках, как ребенка. Поскольку я не была уверена, что смогу стоять, то возникать по этому поводу не стала. Я была далеко, и ощущала только легкость — и ужас.
Ричард прижал меня к себе, поцеловал в лоб.
— Мы были с тобой, и это усилило метки. Жан-Клод говорил, что такое может быть.
Я посмотрела на Ричарда, с трудом сосредоточивая на нем взгляд.
— То есть из-за нашего секса он теперь держит нас крепче?
Ричард на секунду задумался:
— Мы теперь все трое крепче держим друг друга.
— Поставь меня.
Он послушался. Я села на пол, не в силах стоять, и оттолкнула его, когда он попытался помочь.
— Ты знал, и ты мне не сказал.
— Это что-нибудь изменило бы сегодня ночью?
Я глядела на него, и слезы грозили потечь из глаз. Мне хотелось сказать «да», но я не стала врать.
— Нет.
Этой ночью, чтобы не дать мне лечь с Ричардом, нужно было что-то намного посильнее знания, что секс усилит метки. Конечно, я еще тогда не понимала, что это значит. Тогда я еще не пыталась перегрызть кому-нибудь горло.
Я встала — и упала второй раз. Не от недостатка сил — а будто от опьянения. Но опьянения не тормозящего, а возбуждающего.
— Что со мной такое?
— Я видал, как это бывает у вампиров, — ответил Шанг-Да. — Такое случается, если они пьют из кого-то мощного или всосут слишком много... силы.
— Черт.
— А мне лично вполне хорошо, — сказал Верн и потрогал укус на шее. — Я никогда раньше не давал вампиру себя сосать. Если это так хорошо, я, быть может, много потерял.
— Еще лучше, — сказал Натэниел. — Это бывает куда лучше.
— Это не действие вампира, — возразил Ричард, — это действие силы. Силы Верна, Аниты, моей, Жан-Клода.
— Вроде самоубийственного сверхъестественного коктейля, — сказала я и хихикнула.
Лежа на спине, я закрывала лицо руками и подавляла желание кататься по полу от восторга. Я хотела завернуться в это ощущение, как в одеяло. А под этой длинной сияющей теплотой я ощущала какую-то тьму. Жан-Клод ощущался как черная дыра, высасывающая все наше тепло, всю нашу жизнь. И в этот момент я поняла две вещи. Первое: он знал, когда мы с Ричардом занимались любовью. Он это чувствовал. Второе: когда он питается нашей жизнью, мы питаемся его тьмой. Мы пьем его недвижную, холодную смерть так же верно, как он ощущает вкус согретой солнцем плоти и крови наших тел. И из всего этого мы черпаем силу. Из света и тьмы. Из холода и жара. Из жизни и смерти. Когда метки нас сблизили, размылись границы между жизнью и смертью. Я ощущала биение сердца Жан-Клода за все его четыреста с лишним лет. Я ощущала его радость и его восторг от этого и ненавидела его за эту радость.
Глава 31
Спустя два часа мы с Ричардом и Шанг-Да пробирались по лесу в поисках биологов и троллей. Нам надо было убраться из города до заката солнца, а так как мы этого делать не собирались, то вполне могли следовать своему прежнему плану. Вся наша свита осталась дома и суетилась, как муравейник, собирая вещи. Упакуемся и поедем. На самом деле мы должны были позвонить шерифу, когда соберемся. Он любезно предложил нам эскорт из города — до темноты. После темноты, я думаю, он предложил бы нам только пулю и дыру в земле.
Я шла за Ричардом. Он ориентировался в лесу так уверенно, будто не просто видел дорогу, а сами деревья расступались перед ним. Я все же знала, что это не так. Я бы ощутила присутствие противоестественной энергии, а ее не было. Дело не в том, что Ричард — вервольф, просто на природе он был как дома. Отлично подобранные ботинки, сине-зеленая футболка с изображением морской коровы, ламантина на груди и на спине. У меня дома лежала такая же — подарок Ричарда. Он был слегка недоволен, что я ее не привезла. Но даже если бы и привезла, то не надела бы — не люблю, когда мы будто из одного приюта. И вообще я на него еще злилась. Не должно было быть так, что из нас троих только я не знала, что будет значить, секс между мной и Ричардом. Мне должны были сказать, что он свяжет нас сильнее.
Конечно, трудно было на него злиться, когда эта футболка облегала его торс как вторая кожа. Густые волосы Ричард увязал в свободный пучок, и каждый раз, когда он проходил освещенный солнцем участок, волосы вспыхивали струйками меди и золота. Трудно было злиться, когда от взгляда на него у меня перехватывало дыхание.
Ричард плавно шел впереди. Я в своих кроссовках не слишком от него отставала. По лесу я ходить умею — не так хорошо, как Ричард, но вполне прилично.
А вот Шанг-Да лесным жителем не был. Он шел почти пугливо, будто опасаясь на что-то наступить. Черные штаны и свежая белая рубашка будто нарочно зацеплялись за все, что и Ричард, и я проходила, не заметив. Вначале пути туфли у Шанг-Да были черные и начищенные до блеска, но долго они такими не оставались. Городские туфли, даже мужские, не приспособлены для ходьбы по лесу. Мне никогда не приходилось раньше видеть городского вервольфа, но никакая ловкость не может возместить полное отсутствие навыков хождения по лесу.
Сегодня дул ветерок, деревья шелестели и шептались. Прохладный звук доносился сверху, но возле земли воздух был неподвижен. Мы шли сквозь мир зеленого зноя и сплошных коричневых стволов. Солнечные блики играли на листьях, падали желтыми пятнами на прогалины, а потом мы уходили в густую тень. Там было на пару градусов прохладнее, но все же очень жарко. Был почти полдень, и даже насекомых сморило жарой.
Ричард вдруг остановился.
— Слышите? — спросил он тихо.
— Кто-то плачет. Женщина, — сказал Шанг-Да. Я ни черта не слышала.
— Может быть, женщина, — кивнул Ричард. И направился между деревьями почти бегом — пригнувшись, руки у самой земли. Сила расходилась от него, как волна от корабля.
Я бросилась за ним, стараясь все же смотреть, куда иду, но споткнулась и упала. Шанг-Да помог мне подняться, я вырвалась и побежала. Уже не глядя ни под ноги, ни на деревья, я следила только за спиной Ричарда, за его телом. Я повторяла его движения, решив, что там, где протиснется он, я тем более пройду. Перепрыгивала бревна, которых даже не видела, пока он их не перепрыгивал. Это было почти как под гипнозом. Мир сузился до спины Ричарда, мелькающей среди деревьев. Снова и снова я чуть не налетала на стволы, стараясь двигаться быстрее, чем могла, но все же я двигалась быстрее, чем успевало работать сознание. Будто я дала телу полную свободу. Я превратилась в работающие мышцы, бегущие ноги. Мир слился в блики зелени, света и тени — да еще сфокусировался на спине Ричарда, мелькавшей впереди.
Он остановился как вкопанный. Только что бежал — и замер на месте. Но я в него не врезалась — я тоже остановилась. Будто какой-то участок мозга, мне не подвластный, знал, что Ричард остановится.
Шанг-Да оказался сзади, так близко, что я ощутила едва уловимый запах его дорогого лосьона.
— Как это у тебя так получается, человек? — шепнул он.
— Что именно? — обернулась я.
