Он повернулся опять ко мне, и в его глазах был уже не только страх, но и кое-что другое. Я бы предпочла страх, но выбирать было не мне.
Иветта встала на колени и что-то сделала ртом у нижней части спины Джейсона. У него вдруг подогнулись колени, и мы оба упали на пол. Я плюхнулась навзничь, Джейсон оказался сверху. Одна нога у меня осталась свободной, и это было и сподручней, и помехой, потому что очень уж точно он на меня упал. Я ощущала, что тело его вполне радо этому положению, хотя не знаю, что чувствовал сам Джейсон. Он только издавал какие-то жалкие звуки.
Я вылезла из-под него настолько, чтобы его пах не прижимался к моему, и смогла сесть и посмотреть, что сделала с ним Иветта. В самом низу спины, у позвоночника, остались следы от клыков. На синей коже штанов алели красные бисеринки.
Руки Джейсона сомкнулись у меня вокруг пояса.
– Пожалуйста, не бросай меня! – Он прижимался щекой к моей талии, и от напряжения, сковавшего его тело, у меня заколотилось сердце.
– Я тебя не оставлю, Джейсон.
Иветта села, подобрав ноги и раскинув вокруг себя белую юбку, будто поджидая пляжного фотографа. Она улыбалась, и глаза ее тоже улыбались, наполняясь темным и радостным светом. Очень она была собой довольна.
– Ты наелась, все кончено, – сказала я.
– Это не была еда, и ты это знаешь. Я его попробовала, но еще не ела.
Что ж, попытка не удалась. Она была права. Я знала, что она еще не ела.
– Тогда не тяни, Иветта.
– Если бы ты разрешила мне гнить, было бы быстрее, но мне нужен его ужас и его восторг. Это будет дольше.
Джейсон тихо всхлипнул, как заблудившийся в потемках ребенок. Я посмотрела на Ричарда. Он стоял, но уже не сердился на меня. В его глазах читалось настоящее страдание. Он бы предпочел быть на месте Джейсона – как истинный царь, принял бы боль на себя.
Я слышала запах леса, густого и зеленого, мягких прелых листьев и листьев свежих, и у меня перехватывало горло. Глядя на Ричарда, я знала, что он думает. У нас с ним был небольшой спор о мунинах. Он считал, что я от них свободна, поскольку я не оборотень. Он не знал, что метки, общие у меня с ним, подвергли меня этому риску. Но сейчас мунины предоставляли мне возможность. Вызвать не Райну – этого я никогда не захочу, но силу стаи. Тепло, прикосновение – это может помочь.
Я закрыла глаза и ощутила, что метка раскрывается в моем теле, как занавес. Джейсон поднял голову и уставился на меня. У него затрепетали ноздри – он учуял меня, учуял силу.
Иветта разодрала на нем жилет, как бумагу.
Джейсон ахнул.
Она стала лизать его тело вдоль, и вдруг ее рот сомкнулся у него на ребрах. Челюстные мышцы Иветты напряглись, и тело Джейсона изогнулось в спазме. Он свалился на меня, царапая руками пол, будто не мог сообразить, куда девать руки, все свое тело.
Иветта отпрянула, оставив аккуратные красные дырочки. Из них капала кровь. Иветта облизала губы и улыбнулась мне.
– Больно? – спросила я Джейсона.
– И да, – ответил он, – и нет.
Я стала его поднимать. Иветта положила руку ему на спину.
– Нет, пусть будет на полу. Хочу, чтобы он оказался подо мной.
Я чуяла мускусный запах меха. Джейсон попытался посмотреть на меня, но Иветта заставила его опустить голову мне на колени. Опираясь на него, она уставилась мне в глаза:
– Что ты делаешь?
– Я для него лупа. Я зову стаю ему на помощь.
– Не поможет она ему. – Да нет, очень поможет, – ответила я и залезла под Джейсона. Подол платья оказался где-то у талии, открывая отличный вид на чулки и белье. Хорошо, что они хотя бы одного цвета. Зато я видела лицо Джейсона. Его тело я чувствовала чуть сильнее, чем мне хотелось бы, но мне нужны были его глаза, его лицо. Чтобы он смотрел на меня. Никогда не пробовала позицию миссионера с мужчиной одного со мной роста. Взгляд в глаза получался невероятно интимным. Джейсон нервно засмеялся:
– Знаешь, вот это мне иногда мерещилось в мечтах.
– Забавно, – ответила я. – А мне – нет.
– Это жестоко, – сказал он, и тут спина его выгнулась, тело прижалось к моему. Иветта всадила зубы еще раз. Страх вернулся с новой силой, наполнив глаза Джейсона животным ужасом.
– Я здесь. Мы здесь.
Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он учуял аромат листвы, меха и темноты, наполненной телами, которые пахнут стаей. И тут Иветта снова ударила.
Джейсон вскрикнул, и я приподнялась и посмотрела. Вампирша полуоторвала от Джейсона полоску кожи, которая болталась вдоль спины. Лилась кровь.
Жан-Клод подошел к границе, круга:
– Это не еда, это пытка. Сеанс окончен.
– Нет, я буду есть, – сказала Иветта.
– Тогда ешь, но быстрее, пока у нас терпение не кончилось.
Она влезла на его тело, надавив всем весом, вминая меня в пол. Натянутые изнутри кожаные штаны Джейсона терлись об меня так, что было больно. Сам он тяжело дышал, все быстрее и быстрее. Так и до гипервентиляции недалеко.
– Смотри на меня, – сказала я.
Иветта дернула его за волосы:
– Нет, на меня! Потому что ты будешь меня бояться, Джейсон. Ты будешь видеть меня в кошмарных снах.
– Нет.
Это уже сказала я. Сила стала подниматься из меня, и я плюнула этой силой в бледное лицо вампирши. Длинный неглубокий порез на щеке окрасился кровью. Все застыли. Иветта подняла руку к окровавленной щеке.
– Как ты это сделала?
– Если я тебе скажу, что сама не знаю, ты мне поверишь?
– Нет.
– Тогда вот чему поверь, сука: если ты сейчас не кончишь это дело, я тебя разрежу на куски.
Я сама верила своим словам, хотя и не знала, смогу ли повторить номер. Только Мастер вампиров может нанести порез на расстоянии. Даже от Жан-Клода я никогда такого не видела.
Иветта мне поверила. Она наклонилась вперед, так что кровь из пореза капнула на светлые волосы Джейсона.
– Как хочешь, putain[7]. Только знай: я его подчинять не буду. За это, – она повернулась ко мне порезом, – он будет страдать.
– Как ни кинь, – ответила я и пожала плечами.
Она помрачнела – ответ был явно не тот, которого ей хотелось. Я взяла лицо Джейсона в ладони, заставила смотреть себе в глаза. Кроме страха, в них сейчас было еще и недоумение – он знал, что я никогда не делала того, что случилось сейчас с Иветтой. Но не кричать же нам было «ух ты!» или «ну, ты и даешь!», а тем более «как это ты ухитрилась?».
Иветта сдвинулась, навалилась на Джейсона всем своим телом. Он пошевелился. Меня отделял от него лишь тонкий слой кожи и атласа, и мое тело отреагировало. Настал мой черед прятать глаза. Может, это была чисто физиологическая реакция, но я вдруг стала тонуть в запахе меха, в узнаваемой теплоте и близости его тела. Мунины взмыли теплой волной.
Я подняла голову и поцеловала Джейсона. Когда наши губы соприкоснулись, между ними потекла сила. Эта связь была иной, лучшей, чем с Натэниелом, и я знала почему. Натэниел не был членом
