стаи.
Джейсон сначала не ответил на поцелуй, потом рухнул во влажность моего рта, в теплую силу, и эта сила росла, обжигая наши тела горячим ветром. Она окатила Иветту, заставив ее вскрикнуть. Вампирша всадила клыки в шею Джейсона, и он застонал мне в рот, тело его застыло, но боль неслась на теплой, растущей силе, смывшей прочь эту боль.
Рот Иветты ощущался как сифон, всасывающий силу, и я бросила в нее этой силой, заставив откатиться от нас, опьянев не только от крови.
Освобожденный от тела Иветты, Джейсон терся об меня, целовал меня, будто забираясь внутрь и оборачивая себя мною, а я отвечала на поцелуй. Я вызвала мунин Райны и теперь не знала, как его отключить.
Я почувствовала реакцию его тела, когда он кончил, и этого хватило, чтобы я пришла в себя. Какой неловкий и приятный момент – снова взять в руки руль.
Джейсон рухнул на меня, тяжело дыша, но не от страха. Я отвернулась в сторону, чтобы не видеть никого из собравшихся вокруг.
Иветта лежала на боку, свернувшись калачиком, и кровь струйкой текла по ее подбородку. Иветт слизнула ее почти лениво, будто даже такое усилие давалось ей с трудом.
– Je reve de toi[8], – сказала она мне по-французски. Я слышала подобные слова от Жан-Клода. Иветта сказала, что грезит обо мне.
– И почему это французы всегда знают, что сказать в такой момент? – услышала я собственные слова.
– Это врожденное, mа petite. – Жан-Клод стоял рядом с нами, опустившись на колени.
– А, – сказала я. Мне трудно было смотреть в глаза Джейсону, все еще лежавшему на мне.
Я потрогала его за голое плечо:
– Джейсон!
Он не ответил, только скатился с меня на пол, оказавшись к Иветте очень близко и, к моему величайшему изумлению, не обращая на это внимания.
До меня вдруг дошло, что юбка у меня так и задрана выше пупа. Жан-Клод помог мне сесть, пока я ее оправляла.
Рядом с нами опустился Ричард, и я ждала язвительного замечания. Благо я этого заслужила с лихвой. Ричард меня несказанно удивил:
– Райна, ушедшая, но не забытая.
– Не надо шуток, – ответила я.
– Прости, Анита. Когда ты мне об этом рассказала, я не сообразил, что это почти полное слияние. Теперь я понимаю, почему ты этого боишься. Есть способы, чтобы такого больше не допускать. – На лице Ричарда отразилось что-то среднее между страданием и смущением. – Я был очень зол и не поверил, что все так серьезна Я прошу прощения.
– Если ты научишь меня, как этого больше не допускать, извинения приняты.
Над нами вдруг оказался Падма.
– А теперь наш с тобой танец, Ульфрик. После спектакля, устроенного твоей лупой, мне не терпится тебя попробовать.
Ричард глянул на меня, на Иветту и Джейсона, лежавших без сил, будто им и шелохнуться трудно.
– Вряд ли я так вкусен.
– Ты себя недооцениваешь, волк, – сказал Падма.
Он протянул Ричарду руку, но Ричард встал сам. Они были почти одного роста. Ричард и Падма глядели в глаза друг другу, и я уже чувствовала, как вспыхивает между ними сила, вызывая и дразня их обоих.
Я привалилась к труди Жан-Клода и закрыла глаза.
– Уведи меня, пока они не начали. После такого сеанса мне трудно вынести столько силы.
Жан-Клод помог мне встать, но меня ноги не держали, и он подхватил меня на руки без малейшего усилия. И остался стоять, будто ожидая моего протеста.
Я обвила его руками за шею и попросила:
– Унеси меня.
Он улыбнулся, и это было чудесно.
– Как давно мне хотелось это сделать!
Романтично ли было наконец оказаться у него на руках? О да! Но Джейсон уже успел подняться с пола, и спереди у него на кожаных штанах расплывалось пятно, и это уже было совсем не романтично.
51
Падма и Ричард стояли и мерили друг друга глазами. Каждый выпускал свою силу, как приманку на конце лески, и каждый ждал, кто первый клюнет на крючок. Сила Ричарда ощущалась как обычно – электрический жар. Но почти такой же была и сила Падмы. Как ни один из известных мне вампиров, он источал силу теплую, живую – трудно подобрать более точные слова. Электрической дрожи, как у Ричарда, в ней не было, но был жар.
Сила заполнила зал, и воздух был заряжен энергией вампира и вервольфа. Она витала везде и нигде. Сила Ричарда впилась в меня, исторгла из горла тихий звук, который эхом повторил Жан-Клод. Сила Падмы как пламя полыхала по коже. Это было почти болезненное сочетание энергий.
К нам подошел Рафаэль. Жан-Клод все еще держал меня на руках – сами понимаете, как мне было фигово. Царь Крыс был в обыкновенном синем костюме, белой рубашке, нейтральном галстуке и черных, начищенных до блеска туфлях. В таком виде можно было идти куда угодно – и на бизнес-ланч, и на похороны. Вообще-то казалось, будто костюм надевают лишь на свадьбы и на поминки.
– Ощущение их силы одинаковое, – сказал он, – но это ложь. – Он говорил тихо, будто обращаясь только к нам, но стоял достаточно близко к Ричарду, и тот его услышал. – Точно так же он играл со мной, а потом сокрушил.
– Он тебя не сокрушил, – сказала я. – Ты победил.
– Это ты меня выручила.
– Нет, ты не выдал крысолюдов. Значит, ты победил.
Я похлопала Жан-Клода по плечу, и он поставил меня на пол. Оказалось, что я могу стоять. Ура.
– Да, Ульфрик, поразительно, – сказал Падма, – но давай посмотрим, что ты еще можешь. А тебе, Рафаэль, спасибо, что испортил мне сюрприз. Когда-нибудь отплачу тебе услугой за услугу.
Как говорил Жан-Клод, перчатки сняли. Сила Падмы загремела по комнате. Я пошатнулась, и только рука Жан-Клода не дала мне рухнуть на колени.
Ричард завопил и действительно рухнул на колени. До нас дошли только отголоски силы Падмы, а Ричард получил полную дозу. Я ждала, что он с Ричардом поступит, как со мной, но у него были другие планы.
– Перекинься, Ричард. Люблю, когда еда покрыта мехом.
Ричард покачал головой. Голос его был придушенным, будто слова приходилось пропихивать в горло.
– Никогда.
– 'Никогда' – это бывает очень долго, – сказал Падма. Я ощущала его силу как рой насекомых, бегающих по коже, с раскаленными кочергами жал. Именно такое проделывал Падма с леопардицей Элизабет, когда ее наказывал.
Но Ричард не стал извиваться на полу, как она.
– Нет, – сказал он, сумел встать на ноги и шагнул, пошатнувшись, к вампиру.
Жжение стало сильнее, раскаленные укусы сливались в простыню жалящих огней. Я пискнула, но
