– Он все равно уже умер и дневников не оставил.
– Подними его и спроси, – предложил Ларри.
Я уставилась на него таким долгим взглядом, что пришлось ударить по тормозам, чтобы не врезаться в переднюю машину.
– Что ты сказал?
– Подними Сабатини и узнай, мог ли он поднимать вампиров, как ты. Он мёртв чуть больше ста лет – всего-то. Ты поднимала зомби куда более старых.
– Ты забыл о прошлогоднем случае, когда вудуистская жрица подняла некроманта. Зомби вышел из-под контроля и стал убивать людей.
– Ты мне говорила, но та жрица не знала, кого поднимает. Если знать заранее, можно принять меры предосторожности.
– Нет.
– А почему?
Я открыла рот – и закрыла, потому что хорошего ответа у меня не было.
– Я не сторонница подъема мертвых ради любопытства. Тебе известно, какие деньги мне предлагали за подъем знаменитостей?
– А мне все еще хочется знать, что случилось с Мэрилин Монро, – сказал Ларри.
– Если ее родные придут и попросят, может быть, я тогда ее подниму. Но я не стану ее поднимать только потому, что какой-то таблоид помахал деньгами перед носом нашего босса.
– Помахал большой кучей денег, – поправил Ларри. – Такой кучей, что он даже послал Джемисона попытаться. Джемисон не смог. Слишком старый мертвец, тут нужна была жертва побольше.
– Джемисон – слабак, – заметила я.
– Все остальные в «Аниматор Инкорпорейтед» отказались, – вспомнил Ларри.
– И ты в том числе.
Он пожал плечами:
– Я мог бы ее поднять и спросить, как она умерла, но не перед камерами. Они ее, беднягу, преследовали при жизни, и если будут и после смерти – это несправедливо.
– Хороший ты человек, Ларри.
– Ага, только не знаю, что вампиры сгорают в пепел, а если остаются скелеты – значит это был человек.
– Ларри, не начинай снова. Приходит с опытом. Мне надо было тебе самой сказать, когда ты сегодня поехал. На самом деле ты настолько быстро растешь, что я не подумала сказать.
– Ты считала, что я знаю? – спросил он.
– Ага.
– То-то я заметил, что ежедневные уроки стали как-то короче и реже. Когда я с тобой работал, я столько записывал, сколько в колледже никогда не приходилось.
– А последнее время записей стало поменьше?
– Знаешь, если подумать, то да. – Он вдруг просиял ослепительной улыбкой, глаза его вспыхнули, сбрасывая прочь все ужасы этого дня. На миг Ларри вдруг стал таким, каким пришел к моему порогу: ясноглазым оптимистичным юношей. – Ты хочешь сказать, что я все-таки овладеваю профессией?
– Именно так. И если бы ты ловчее обращался с оружием, я бы уже сказала, что ты ею прилично овладел. Все знать очень трудно, Ларри. Вдруг вылезает что-то такое, и тут же ты осознаешь, что ни черта тебе не понятно.
– И у тебя такое бывает?
– И у меня.
Ларри с трудом глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
– Я видал пару раз, Анита, как тебя удивили. Когда монстры становятся настолько странными, что даже ты не понимаешь, что происходит, обычно дело оборачивается очень плохо, и при том очень быстро.
Он был прав. И очень жаль, потому что как раз сейчас я не понимала, что за чертовщина происходит. Я не понимала, что стало с Натэниелом. Я не знала, как на Ричарда действуют метки. Не знала, как выяснить, пребывает ли Малкольм среди нежити, или перешел в более перманентное состояние истинной смерти. Столько было вопросов и так мало на них ответов, что мне просто хотелось домой. Примем мы с Ларри по таблетке болеутоляющего и проспим до завтра. Утро вечера мудренее.
Боже, как мне хотелось на это надеяться!
41
Когда мы подъехали, дом еще дымился. Сероватые струйки мини-привидениями поднимались от обгорелых балок. Почему-то игра огня оставила нетронутым высокий купол здания. Нижние этажи выгорели насквозь и почернели, но купол поднимался как белый маяк над обломками крушения. Будто огромный чернозубый гигант откусил от дома приличный ломоть.
Пожарная машина почти перегородила узкую улицу. Вода разлилась по мостовой неглубоким озером. Пожарники шлепали по воде, таская на плечах мили шлангов. Полисмен в форме остановил нас на приличном расстоянии от места происшествия.
Опустив окно, я показала удостоверение – пластиковую карту с зажимом, и вид у нее был официальный, но это не была настоящая полицейская табличка. Иногда полисмены меня пропускали, иногда им приходилось идти за разрешением. В Вашингтоне полоскался законопроект Брюстера насчет того, чтобы дать истребителям вампиров статус федеральных маршалов. Я даже не могу сказать, хотелось мне этого или нет. Табличка сама по себе копа не делает, но мне лично было бы приятно помахать табличкой перед носом у полисмена.
– Анита Блейк и Ларри Киркланд к сержанту Сторру.
Полисмен поморщился на мою карточку.
– Я должен спросить, пропускать ли вас.
Я вздохнула:
– Ладно, мы подождем.
Полисмен пошел искать Дольфа, а мы ждали.
– А раньше ты с ними ругалась, – сказал Ларри.
Я пожала плечами:
– Они просто делают свою работу.
– И с каких пор это мешает тебе спускать на них собак?
Я повернулась – Ларри улыбался. Это спасло его от резкой ответной реплики, готовой сорваться у меня с губ. К тому же было приятно видеть, что Ларри вообще сегодня способен улыбаться.
– Мягчаю помаленьку. А что?
Улыбочка расплылась совсем до ушей – говноедская улыбка, как сказал бы мой дядя. У него был такой вид, будто сейчас он скажет что-то очень смешное. Я могла поспорить, что не стану смеяться.
– Это любовь с Жан-Клодом тебя смягчает или просто регулярный секс?
Я улыбнулась ласково и приветливо:
– Кстати о регулярном сексе, как поживает детектив Тамми?
Он покраснел первым. Я была довольна.
А полисмен, который пошел выяснять, направлялся к нам, ведя на буксире детектива Тамми Рейнольдс. Нет, жизнь мне нравилась.
– Ручаюсь, это твоя конфетка идет, – сказала я.
Тут и Ларри ее увидел. Лицо его стало совершенно пунцовым, краснее даже волос. Синие глаза вытаращились от усилия, которого требовал вдох. Хорошо хоть сажу он уже стер, иначе лицо было бы похоже на свежий синяк.
– Анита, ты же не будешь, ладно? Тамми не любит, когда ее дразнят.
