окончательно принят или отвергнут. Ведь наверняка и резню полисменов тоже запретили?
– Запретили, – ответил он с тщательно выдержанными интонациями. Они мне ничего не давали. Я не знала, злится он, или ему приято, или вообще глубоко плевать.
– Я прошу тебя о помощи, чтобы спасти жизни твоих вампиров.
– Они принадлежат к этой вашей церкви. Они не мои.
– Но ведь совет – верховная власть среди вампиров, разве нет?
– Мы – окончательный закон.
Формулировка мне не понравилась, но я перла дальше:
– Ты мог бы выяснить на каждом месте, живы или мертвы вампиры в выгоревших домах. Мог бы удержать вампиров от раннего подъема и не дать им на нас напасть.
– Думаю, ты переоцениваешь мои возможности, Анита.
– А я так не думаю.
– Если Жан-Клод снабдит нас... провизией, я буду более чем счастлив прекратить занимать силу у других.
– Нет, Странник, ты за это ничего не получишь.
– Ты ничего мне не даешь – я тоже ничего не дам, – сказал он.
– Черт побери, это же не игра!
– Мы – вампиры, Анита. Ты понимаешь, что это значит? Мы в стороне от вашего мира. То, что с вами случится, нас не касается.
– Ерунда! Какие-то фанатики пытаются снова устроить Инферно. Это вас еще как коснется! Томасу и Гидеону пришлось отбивать штурм, пока ты спал. Это тоже тебя касается.
– Не важно. Мы в мире сем, но не от мира сего.
– Послушай, в тысяча пятисотом году или когда еще это вполне могло быть правдой, но в ту минуту, когда вампиры стали легальными гражданами, это переменилось. Одного вампира увезли в больницу на «скорой». Врачи пытаются изо всех сил сохранить ему жизнь – что бы она ни значила для вашей породы. Пожарные рискуют собой, вытаскивая вас из горящих домов. Фанатики вас пытаются убить, но мы, остальные, вас спасаем.
– Тогда вы глупцы, – сказал он.
– Может быть. Но мы, несчастные человечишки, даем клятву служить и защищать. И свои обещания чтим.
– Ты хочешь сказать, что мы – нет?
– Я хочу сказать, что если вы нам не поможете, здесь и сейчас, то вы недостойны зваться советом. Вы – не лидеры. Вы паразиты, живущие за счет страха своих последователей. Истинные лидеры не дают истреблять свой народ, если могут его спасти.
– Паразиты. Я могу передать остальным членам совета твое высокое о нас мнение?
Теперь он разозлился. Я это слышала через трубку, будто от нее несло жаром.
– Скажи, если хочешь. И отметь вот что в моих словах, Странник: вампирам не удастся с легальным гражданством получить одни только права. У них возникают еще и обязанности перед законом людей, который признал их легальными.
– Это действительно так?
– Это действительно так. Ваше таинственное «в мире сем, но не от мира сего» в прошлом могло работать – но прошу вас пожаловать в двадцатый век, потому что именно это и означают слова «легальный статус». Если вы граждане, которые платят налоги, владеют предприятиями, женятся, заводят детей, получают наследство, – то уже нельзя прятаться в склепе и считать десятилетия. Вы теперь от мира сего.
– Я подумаю над твоими словами, Анита Блейк.
– Когда я повешу трубку, я войду в этот дом. Мы будем выносить вампиров в мешках для трупов, чтобы прикрыть их на случай обвала свода. Если они в это время восстанут упырями, будет кровавая баня.
– Я в курсе этих проблем.
– А ты в курсе, что это присутствие совета дало им энергию встать так рано? – спросила я.
– Мне не под силу отменить действие, которое наше присутствие оказывает на младших вампиров. Если Малкольм претендует на положение Мастера, то его долг – защитить свой народ. Я это за него сделать не могу.
– Не можешь или не хочешь?
– Не могу.
Гм!
– Может быть, я переоценила твои силы. В таком случае приношу свои извинения.
– Принимаю, и я понимаю, насколько редко ты извиняешься за что бы то ни было, Анита.
Телефон щелкнул и умолк.
Я нажала кнопку, отключив гудок в линии.
Дольф подошел, пока я вылезала.
– Ну?
Я пожала плечами:
– Похоже, придется действовать без поддержки вампиров.
– На них нельзя полагаться, Анита, тем более на их поддержку. – Он взял меня за руку – никогда раньше он этого не делал – и пожал ее. – Вот на что только и можно рассчитывать. На другого человека. Монстрам на нас глубоко плевать. А если ты думаешь, что это не так, то сама себя обманываешь.
Он отпустил мою руку и пошел прочь раньше, чем я смогла придумать ответ. Ну и ладно. После разговора со Странником я не была уверена, что ответ у меня есть.
45
Час спустя я была одета в защитный костюм – громоздкий как минимум, который в жаре Сент-Луиса тут же превратился в переносную сауну. У запястий и локтей мне перемотали руки тяжелой лентой, герметизируя стык перчаток и рукавов. Дважды с меня спадали сапоги при ходьбе, и потому их тоже примотали лентой. Была я похожа на космонавта, который обратился к плохому портному. Добавляя худшее к плохому, мне на спину нацепили автономный дыхательный аппарат – не акваланг, к счастью, потому что под воду мы не собирались. И на том спасибо.
Маска закрывала все лицо, загубника с регулятором не было, но в остальном это было чертовски похоже на акваланг. Удостоверение ныряльщика у меня было – получила еще в колледже и регулярно подтверждала. Если пропустить, надо проходить весь этот дурацкий курс обучения заново. Подтверждать – это меньше мороки.
Я все медлила натягивать маску. После несчастного случая во Флориде я себе заработала клаустрофобию. Не настолько, чтобы бояться лифтов, но запечатанная в костюме, с маской на все лицо и в защитном шлеме – тут я запаниковала и не знала, что с этим делать.
– А что, это все на самом деле необходимо? – спросила я в надцатый раз. Дали бы мне нормальный пожарный шлем и дыхательный аппарат, я бы справилась.
– Если идешь с нами, то да, – ответила капрал Таккер. То, что она была на три дюйма выше меня, ей не особенно помогало. Обе мы выглядели, будто вышли из магазина дешевой готовой одежды.
– Есть опасность инфекции, если в подвале плавают тела, – пояснил лейтенант Врен.
– А что, там действительно так много воды?
Они переглянулись.
– Ты никогда не была в здании после пожара?
– Нет.
– Когда войдем, поймешь, – сказала Таккер.
– Звучит зловеще.
