- Прошу прощения, - сказал он тихо.
Извинение меня остановило, слегка охладило праведное негодование.
- Я никогда не слышала, Эдуард, чтобы ты за что-нибудь извинился перед кем бы то ни было.
- Я уже очень давно этого не делал.
- Значит ли это, что с играми покончено и ты перестаешь выяснять, кто из нас круче?
Он кивнул:
- Именно так.
Я выпрямилась на кровати и посмотрела на него.
- Это общение с Донной или что-то другое так тебя преобразило?
- То есть?
- Если ты не прекратишь всю эту сентиментальную тягомотину, я начну считать, что ты такой же простой смертный, как все мы.
- Кстати, о бессмертных, - улыбнулся он.
- Но мы же не о них говорили?
- А это я меняю тему.
- Ладно.
- Так вот, если этот монстр действительно какое-то страшилище ацтекских легенд, тогда чертовски странное совпадение, что Принц города, совершенно случайно - ацтекской крови, ничего о нем не знает.
- Мы с ней говорили, Эдуард.
- Как ты думаешь, вампир, пусть даже Мастер, способен натворить все то, что мы видели?
Я задумалась, потом ответила:
- С помощью только вампирской силы - нет, но если она при жизни была ацтекской чародейкой, то могла сохранить свое умение и после смерти. Я слишком мало знаю об ацтекской магии. О ней вообще мало что известно. Эта тетка отличается от всех известных мне вампиров, а это значит, что при жизни она могла быть чародейкой.
- Я думаю, тебе надо бы снова с ней повидаться.
- И что? Спросить ее, не замешана ли она в убийстве, расчленении и обдирании двадцати с лишним человек?
- Что-то вроде, - осклабился он.
Я кивнула:
- О'кей. Когда выйду из больницы, первым делом наведаюсь в штаб вампиров.
Лицо у него стало совершенно пустым.
- Эдуард, в чем дело?
- Тебе действительно нужен Бако?
- Я эту тварь почуяла в первый же день - или ночь - приезда. И она меня ощутила и закрылась. С тех пор я так сильно ее не воспринимала, а мы проезжали мимо того места, где это было. Бако тоже умеет ее ощущать, и он ее боится. Так что да, я бы хотела с ним поговорить.
- Ты не думаешь, что за этим стоит он?
- Я ощущала силу этой твари. Бако силен, но не настолько. Чем бы эта штука ни была, но это не человек.
Он вздохнул:
- Ладно. - И сказал, будто принял решение: - Бако говорит, что ты должна с ним встретиться сегодня до десяти утра, иначе можешь вообще не приходить.
Я поискала взглядом по палате и нашла часы. Было восемь.
- Черт! - сказала я.
- Док говорит, что тебе нужно пробыть здесь еще не меньше суток. Леонора считает, что, если монстр опять на тебя нападет, ты не выдержишь.
- Ты еще что-то хочешь сказать.
- Что мне очень не хотелось тебе это говорить.
Я начинала злиться.
- Меня не надо беречь, Эдуард. Я думала, что уж кто-кто, а ты это понимаешь.
- И ты уверена, что готова это сделать?
Я чуть не сказала 'да', но я была очень вымотана. Такая усталость не имеет отношения к недосыпанию. У меня все болело, и не только ушибы и порезы.
- Нет.
Он даже моргнул:
- Тебе должно быть очень хреново, раз ты так говоришь.
- Я бы подождала, но что-то напугало Бако. Если он сказал, что встретиться надо до десяти, то так тому и быть. Может, эта страшная штука собирается съесть его в одиннадцать. Мы же не можем такого пропустить?
- Я принес тебе одежду, она там, в холле. В приемном покое с тебя срезали наплечную кобуру и наспинные ножны.
- Блин! - сказала я. - Ножны ведь были сделаны на заказ!
Он пожал плечами:
- Можешь заказать новые.
Он подошел к двери, высунулся и вернулся с сумкой в руках. Обошел кровать с той стороны, где стоял стул Леоноры. С другой стороны было слишком много всякой аппаратуры, чтобы там мог встать посетитель.
Открыв сумку, Эдуард стал вынимать оттуда вещи. Застегнутая донизу черная рубашка не прилегала к ребрам плотно. Он выложил одежду аккуратными стопками: черные джинсы, черная тенниска, черные носки, даже белье в той же гамме.
- Зачем такой похоронный цвет?
- Темно-синие джинсы и тенниска изорваны в клочья. У тебя осталось только черное, красное и лиловое. Сегодня нам нужно что-то темное, внушительное.
- Поэтому ты тоже в черном? - спросила я, глядя, как шевелится рубашка, когда он движется. Это не пистолет. И вряд ли ножи. Что у него под рубашкой?
- К тому же на белом кровь видна.
- А что у тебя под рубашкой, Эдуард?
Он улыбнулся и расстегнул средние пуговицы. На груди у него было что-то вроде портупеи, но не для пистолета. Это оказались металлические предметы, для патронов великоватые, и с концами странной формы. Похоже на миниатюрные металлические дротики...
- Это что-то вроде крошечных метательных ножей?
Он кивнул:
- Бернардо сказал, что, если ободранному выдрать глаз, ему это не нравится.
- Я дважды тыкала им в глаза, и оба раза это их, по всей видимости, дезориентировало. Но, честно говоря, я не думала, что Бернардо заметил.
Он улыбнулся и стал застегивать рубашку.
- Его не следует недооценивать.
- И ты действительно можешь попасть такой штукой в глаз?
Эдуард вытащил из гнезда ножичек и легким движением руки послал его в стену. Лезвие воткнулось в крошечный кружок узора обоев.
- Я бы даже в сарай не попала.
Эдуард вытащил лезвие из стены и сунул обратно в гнездо.
- Ты можешь даже собственный огнемет получить, если хочешь.
- Ух ты! И ведь сегодня даже не Рождество.
Он улыбнулся:
- Нет, скорее что-то вроде Пасхи.
Я нахмурилась:
