На самом деле меня обрадовало, что я нужна Теду, а не Эдуарду. Это бы значило что-нибудь незаконное, скорее всего убийство. А на хладнокровное убийство я не готова. Пока еще.
- Приезжай в Санта-Фе и узнаешь, - ответил он.
- Нью-Мексико? Санта-Фе, штат Нью-Мексико?
- Да.
- Когда?
- Сейчас.
- Я еду как Анита Блейк, истребительница вампиров, значит, могу размахивать лицензией и взять с собой свой арсенал?
- Бери с собой что хочешь, - ответил Эдуард. - Я поделюсь с тобой игрушками, когда ты приедешь.
- Я сегодня еще не ложилась. У меня есть время немного поспать до вылета самолета?
- Поспи пару часов, но приезжай сегодня к вечеру. Тела мы переместили, но постарались место преступления для тебя оставить нетронутым.
- Что за преступление? - спросила я.
- Я бы сказал 'убийство', но это не совсем то слово. Бойня, резня, пытки... да, - сказал он, будто проверив мысленно это слово. - Место пытки.
- Ты меня хочешь напугать? - спросила я.
- Нет.
- Тогда прекрати этот радиоспектакль и скажи попросту, что там случилось.
Он вздохнул, и впервые в жизни я услышала в его голосе усталость.
- Десятеро пропавших без вести. Двенадцать достоверно мертвых.
- Блин, - сказала я. - Почему я ничего в новостях не слышала?
- Публикации дали 'желтые' газеты. Наверное, заголовок был вроде 'Бермудский треугольник в пустыне'. Двенадцать погибших - это три семьи. Соседи их нашли только сегодня.
- Давно наступила смерть? - спросила я.
- Давно. Одна семья уже мертва недели две.
- Господи, как же никто не хватился их раньше?
- За последние десять лет сменилось почти все население Санта-Фе. Новых людей к нам приехало немерено. И еще полно калифорнийцев, которые держат здесь летние домики. Местные зовут приезжих 'калифорникаторы'.
- Остроумно, - заметила я. - А Тед Форрестер - местный?
- Да, он живет недалеко от города.
Меня проняла дрожь любопытства - с ног до волос на голове. Эдуард был человек необычайно таинственный. Я о нем на самом деле ничего не знала.
- Это значит, что я узнаю, где ты живешь?
- Ты остановишься у Теда Форрестера, - ответил он.
- Но ведь это ты Тед, Эдуард. И я буду жить у тебя в доме?
Он чуть помолчал, потом сказал:
- Да.
Вдруг вся эта поездка показалась мне куда заманчивей. Увидеть дом Эдуарда, заглянуть в его личную жизнь - если только она есть. Что может быть лучше?
Только одно меня беспокоило.
- Ты сказал, что жертвами были семьи. Дети тоже?
- Странно, но нет, - ответил он.
- Слава богу за маленькую милость!
- У тебя всегда была к детишкам слабость, - сказал Эдуард.
- А тебя в самом деле не трогает вид мертвых детей?
- Нет, - ответил он.
Секунду или две я только слушала его дыхание. Я знала, что Эдуарда ничто не трогает. Ничто не волнует. Но дети... все мои знакомые копы терпеть не могут осмотра места преступления, если жертва - ребенок. Это затрагивает за живое что-то глубоко личное. Даже тем, у кого нет детей, трудно. И то, что Эдуарду оно по барабану, было не по барабану мне.
- А меня трогает.
- Я знаю один из твоих основных недостатков. - В его голосе звучала едва уловимая нотка юмора.
- Одно то, что ты социопат, а я нет, вызывает во мне величайшую гордость.
- Тебе, Анита, вовсе не обязательно быть социопатом, чтобы прикрыть мне спину. Мне просто нужен стрелок, а ты - стрелок. При необходимости ты убиваешь так же легко, как я.
Я не стала спорить, потому что не могла. И решила сосредоточиться на свершившемся преступлении, а не на собственном моральном смятении.
- Итак, Санта-Фе - город с большим и проходным населением.
- Не то чтобы проходным, - сказал Эдуард, - но мобильным, весьма мобильным. Очень много туристов, и большинство живут здесь по шесть месяцев в году.
- Значит, никто не знает своих соседей, - сказала я, - и не будет волноваться, если несколько дней никого из них не увидит.
- Вот именно.
Голос Эдуарда был ровен, пуст, но в нем угадывалась какая-то струйка утомленности, а сквозь нее просачивалась еще какая-то интонация.
- Ты думаешь, что есть еще тела, которых пока не нашли, - сказала я, а не спросила.
Он секунду помолчал, потом спросил:
- Ты так решила по моему голосу?
- Ага.
- Боюсь, что мне это не нравится. Ты слишком хорошо умеешь меня читать.
- Извини, постараюсь смирить свою интуицию.
- Не трудись. Интуиция - это одна из вещей, которые так долго сохраняют тебе жизнь.
- Это у тебя шуточки насчет женской интуиции?
- Нет. Это я хочу сказать, что ты действуешь от живота, от эмоции, а не от головы. Это и сила твоя, и слабость.
- Слишком мягкосердечна?
- Бывает. А бывает, ты внутри такая же мертвая, как я.
Услышав от него такую характеристику, я почти испугалась. Даже не того, что он включил меня в свою компанию, а того, что он знает: в нем что-то умерло.
- И ты никогда не тоскуешь по утраченному? - спросила я. За всю историю нашего общения этот мой вопрос был наиболее близок к тому, что можно назвать личным.
- Нет. А ты?
Я на минуту задумалась, хотела было автоматически произнести 'а я - да', но остановилась. Между нами всегда должна быть правда.
- Думаю, что и я нет.
Он издал какой-то тихий звук, почти что смех.
- Вот это наша девушка!
Я была и польщена, и как-то непонятно разозлилась, что он назвал меня 'наша девушка'. Когда не знаешь, как себя вести, займись работой.
- Что там за монстр, Эдуард? - спросила я.
- Понятия не имею.
Вот тут я запнулась. Эдуард за противоестественными негодяями охотится дольше меня. Он знает монстров почти так же хорошо, как я, и мотается по всему свету, убивая их, а потому на собственном опыте знает то, о чем я только читала.
- Что значит - понятия не имеешь?
