Гарри набычился, взглянул на него почти так же враждебно, как на Онилвина.
– Не надо будить тяжкие воспоминания, Мрак, – хмуро сказал он.
– Так ответь мне, и никто здесь не узнает, как ты потерял свой дом.
– Ты не расскажешь, – буркнул Гарри.
– Скажи мне правду, Гарри Хоб, или я скажу ту правду, которую ты не хочешь слышать.
Гарри уставился в пол. Он будто стал меньше и уязвимей, зажатый между двумя высокими стражами. Может, он играл в расчете на сочувствие, но если так – он плохо выбрал зрителей.
Дойл опустился на колени перед ним, заглядывая в глаза.
– Ну, Гарри, в последний раз: ты видел, как Онилвин убивал Беатриче и/или репортера?
Это 'и/или' было сказано очень правильно, не то Гарри имел бы пространство для уверток, в случае если он видел только одно убийство, но не два.
Он ответил, не поднимая глаз:
– Нет.
– Что значит 'нет'?
Теперь Гарри поднял голову, темные глаза горели гневом:
– Нет, я не видел, чтобы лорд деревьев убивал мою Беатриче или человека.
– Тогда почему ты от него прятался?
– Я не знала, что он здесь схоронился, – сказала Мэгги-Мэй. – Может быть, Мра-ак, что он прятался не от древесного лорда.
– Очень хорошо, – оценил Дойл, поблагодарив ее кивком. Он встал и повторил вопрос с поправкой Мэгги: – Почему ты прятался, Гарри?
– Я увидел его. – За руки его держали, так что он мотнул головой в направлении такого же обездвиженного Онилвина.
Мы ждали продолжения, но он, похоже, решил, что этого достаточно. Дойл поторопил его:
– И почему ты решил спрятаться, едва его увидев?
– Подумал, что он был ее любовником-сидхе, вот как.
Я не могла удержаться. Я засмеялась. Гарри ответил мне мрачным взглядом.
– Прости, Хоб, но Онилвин даже меня не считал подходящей для себя партией. Утверждал, что во мне слишком мало крови сидхе. Не представляю, что он взял бы в любовницы вообще не сидхе.
– Благодарю, принцесса, – по-прежнему глухо проговорил Онилвин.
Я смерила его взглядом, которого он заслуживал, и сказала:
– Это был не комплимент.
– Тем не менее, – возразил он, – спасибо за правду.
– А кто, кроме ее любовника-сидхе, поперся бы сюда в одиночку? – спросил Гарри.
– Хороший вопрос, – сказала я и взглянула на Дойла. Он коротко кивнул и спросил:
– Почему ты оставил нас, Онилвин?
– Мне не доставляло удовольствия смотреть на принцессу в компании с другим. Королева очень давно излечила меня от вуайеризма.
Этого никто не стал оспаривать, но Дойл спросил:
– Так что ты решил начать опрос свидетелей самостоятельно, без приказа капитана или хотя бы разрешения твоего офицера?
– Вы все были, как мне показалось, очень... заняты. – Сарказм различался совершенно ясно, сломанный нос никак не помешал.
– Ты слабовато ударила, Мерри, – бросил Гален, и выражение лица у моего нежного рыцаря было совсем не нежным.
– Ты хотел узнать ответы или скрыть их? – поинтересовался Дойл.
– Я никому не любовник. И уж точно не рискнул бы отдаться на милость королевы ради меньшего, чем любовь сидхе – Высокомерия в его голосе хватило бы на десятерых.
– Кто-нибудь из вас знал, что у Беатриче был любовник-сидхе? – обратился Дойл ко всем присутствующим.
Мзгги-Мэй сказала:
– Не-а, я всем моим говорила держаться от верзил подальше. От такого одно только горе.
– Значит, если б Беатриче закрутила с сидхе, она бы тебе не сказала, – предположила я.
– Йе, навряд ли.
Я посмотрела на хрупкую голубую фигурку, почти спрятавшуюся за шеей Галена.
– Маг?
Галену пришлось напомнить:
– Принцесса задает тебе вопрос, Маг.
Она слишком увлеклась, перебирая кудри у него на затылке, чтобы замечать что-то еще. Она не была глупа, но я за ней такое уже замечала: от прикосновения к сидхе она будто пьянела.
Она выглянула из-за его шеи, нервно трепеща крыльями.
– Что?
– Ты знаешь любовника Беатриче?
– Вот он, – показала она на Гарри.
– А любовник-сидхе у нее был?
Глаза феи широко распахнулись.
– Сидхе? У Беатриче?.. – Она покачала головкой. – Если б я знала, я бы попросила ее позволить мне его потрогать.
– Беатриче никогда не рассказала бы Маг, – вмешалась Душистый Горошек.
Я поискала ее глазами – она сидела на кастрюле, свисавшей с крючка на ближней стене.
– А тебе она сказала?
– Да.
– Кто он? – выпалил Гарри.
Никто его не одернул, потому что вопрос этот интересовал всех.
– Она мне не сказала, объяснила, что он заставил ее пообещать никому не говорить, или он разорвет их отношения.
– Зачем ему это было нужно? – удивился Дойл. – Если только он не...
Закончил фразу Холод:
– Не королевский страж.
– Кто же рискнул бы смертью под пытками за меньшее, чем плоть сидхе? – не поверил Аматеон.
Я неприязненно на него поглядела.
– Я не заслужил такого взгляда, принцесса, это просто правда.
Я начала было возражать, но остановилась. У меня был любовник из малых фейри в Лос- Анджелесе, и мне было с ним чудесно, но... но я жаждала другой плоти. Если однажды ты испытал любовь сидхе, все другое действительно с ней не сравнится. Я хотела бы поспорить с Аматеоном, но не могла. Не могла спорить, оставаясь верной правде.
– Не буду с тобой спорить, Аматеон, – сказала я.
– Потому что не сможешь, – возразил он. Он по-прежнему твердо держал Онилвина за локоть, но смотрел только на меня.
Я кивнула, признавая его правоту.
– Но если не страж, – спросил Гален, – то с чего ему беспокоиться, что кто-то узнает о его отношениях с Беатриче?
Я вгляделась в него, пытаясь найти хоть малейший признак, что он понимает наивность своего вопроса, но в его лице не было даже намека на такое. Маг прильнула к его шее и объявила нам:
– Это так мило!
– Что? – не понял Гален.
– Хватает таких, кто водится с нами, низкорослым народцем, – сказала Мэгги-Мэй, – но мало кто пожелает признаться в том вслух.
