Я не знала, как ей помочь. А время шло, и с каждым днем ситуация все обострялась…
А может быть, зря я беспокоюсь? В конце концов, с ней сидит Сергей, который в экстренном случае примет решение… Я вспомнила, какое решение он принял после взрыва роддома, и у меня мурашки по коже поползли…
«Ну, там-то нет никакой ситуации выбора, – успокаивала я сама себя. – Штатная ситуация: мать – младенец. Даже при самых неожиданных родах один врач всегда может управиться… А уж эти роды неожиданными никак назвать нельзя будет…»
Я словно очнулась. Оказывается, прошло уже больше полутора часов, как я сижу в скверике, недалеко от управления, и сосредоточенно размышляю о Ларисе, не в силах принять решения…
Выкурив последнюю сигарету, я отправилась обратно в управление, но ни Григория Абрамовича, ни Кавээна там не застала, на телефоне сидел скучающий и приунывший Игорек. Он рассказал, что едва я ушла, раздался звонок из редакции газеты «Тарасовские вести».
Звонил редактор и взволнованным голосом сообщил, что на двери его кабинета наклеена листовка с требованием опубликовать в его газете огромный, на всю полосу политический материал – под названием «Индустриальное общество и порабощение человека». Под дверью лежала тонкая пачка отпечатанных на машинке листочков. Если редактор не сделает того, что от него требуют, – редакция будет взорвана. Редактор перепугался, позвонил куда только можно было, в том числе и нам. Грэг взял с собой спецгруппу по разминированию и помчался с Кавээном в редакцию…
Я поделилась с Игорьком своими выводами, которые сложились у меня в голове за эти два часа относительно того, с каким человеком мы имеем дело. Теперь я была почти убеждена, что преступник психически нездоров.
У него свойственная людям с нарушенной психикой повышенная эмоциональная чувствительность и способность к установлению резонанса с другим человеком. Он умен и хитер. Он очень хорошо понял не только мою цель, но и мой метод – именно это он и продемонстрировал нам в начале своего письма.
В заключительной части – его идеологическая программа, он считает науку и научно-технический прогресс главными виновниками всех проблем, которые переживает сейчас наша цивилизация… Судя по всему, в своих рассуждениях о науке и обществе он не ограничивается одной Россией, а распространяет свои выводы на все земное сообщество. Поэтому, если его сейчас не остановить, он, скорее всего, в скором времени расширит свою сферу действия и примется взрывать зарубежных профессоров и академиков…
Он очень агрессивен. Не терпит возражений, препятствий и противодействия своим намерениям. Сопротивление приводит его в бешенство. Я считаю, что его требование опубликовать какую-то галиматью по поводу индустриального общества нужно выполнить. Иначе взрыв в редакции гарантирован. А если не в редакции – он найдет другой способ взорвать, например, того же редактора. И никакая ФСБ его не укараулит… В конце концов, большого вреда не будет от того, что это его сочинение появится перед читателями «Тарасовских вестей» – мало ли всякого бреда в них появляется!
На мой взгляд, на продолжение моего с ним контакта через телевидение надежда слабая. Но попробовать еще раз, наверное, придется. У нас нет пока ни одной зацепки, которую можно было бы разрабатывать.
– У тебя есть что-нибудь по окружению профессора Мартыненко? – спросила я Игоря.
Он только рукой махнул. У Мартыненко за его жизнь училось столько народа, что всех их не проверишь. А из сослуживцев никто никаких фактов, за которые можно было бы зацепиться, не сообщил…
Вернулись Грэг с Кавээном, привезли текст статьи, которую террорист требовал опубликовать. Ничего нового. Те же мотивы, что и во второй части письма, только более широко развернуты и даже, пожалуй, неплохо аргументированы. Террорист окажется явно не одинок в своем возмущении современным обществом. Если бы не варварские методы, с которыми он восстал против порядков этого общества, у него, пожалуй, нашлось бы немало соратников…
В конце, вместо подписи, стояло – Президент анархического клуба «СБО» – «Свобода без ограничений». Прочитав эти строки, я почувствовала некий стыд за свой непрофессионализм.
Я поняла, что уж этот-то ребус с буквами я могла бы разгадать и раньше, материал для этого содержался и в письме, присланном террористом Мартыненко, и в ответе на мое к нему послание…
Правда, это тоже не приблизило бы нас к разгадке его имени… Не было по-прежнему ответа и на вопрос – почему же он взорвал роддом. Пока все, что он сообщает о себе, своих целях и требованиях, никак не касается роддома. Поневоле начнешь сомневаться – его ли это рук дело, не ошиблась ли ФСБ?
А может быть, и сфабриковала необходимые вещественные доказательства, подбросила их на место взрыва… И пожалуйста – виновного искать не нужно, он уже есть, правда, ненайденный и непойманный. Но зато – на него можно свободно повесить этот взрыв, и он не сумеет оправдаться… Идентичности деталей взрывного механизма окажется вполне достаточно, чтобы повесить на него и этот взрыв тоже…
«Подожди! – остановила я саму себя. – А зачем это нужно ФСБ? Неужели – только из-за нежелания работать, только – чтобы не оказалось дело 'висяком'? Что-то слабо мне в это верится… Конечно, у ФСБ могут быть и другие мотивы. Например, специально запутать наше расследование, направить нас по ложному пути и тем самым продемонстрировать нашу профессиональную непригодность. Это раз… Еще один вариант – взрыв может оказаться результатом халатности или неосторожности. А виновник этого взрыва каким-то образом связан с ФСБ… Или очень нужен им… Или заплатил им…»
Я вздохнула. Нет! Хватит фантастики! То, что я сейчас говорю, – уже полный бред, ничем не подтвержденный. С таким же успехом и с такой же долей достоверности можно предполагать, что ФСБ сама устроила этот взрыв… Зачем? Не знаю я – зачем… Бред все это… нужно искать террориста, только вот где его искать?
«Кстати, – подумала я, – а ведь и ФСБ сейчас в такой же ситуации, как и мы. Интересно, что же предпримут они? Они же понимают, что сейчас – у кого темп, у того и преимущество, которое может оказаться решающим для выигрыша…»
Ответ на этот свой вопрос я получила буквально в следующем же выпуске местных телевизионных новостей. На экране опять появился майор Нестеров и спокойно и деловито сообщил, что ФСБ объявляет о награде в триста тысяч рублей тому, кто укажет на личность и местонахождение террориста…
Мы все даже рассмеялись.
История с наградой – это просто анекдот какой-то. ФСБ всегда, как только становится в тупик в расследовании, объявляет награду. Фактически – за то, чтобы кто-то сделал за них их же работу. Нашел им все, что нужно, и принес на блюдечке с голубой каемочкой…
Кавээн рассказывал, что, когда ФСБ впервые объявила о вознаграждении тому, кто обладает информацией по интересующему фээсбэшников вопросу, телефон, указанный в ее листовках, чуть не воспламенился от непрерывных звонков. Звонили все, кому не лень, – и прежде всего те, кто хотел бы узнать какие-нибудь подробности. Да, именно – не сообщить, а узнать…
Звонили, кроме того, все, кто хотел высказать свое мнение и поделиться своей версией… Кавээн утверждает, что тогда им позвонили не менее двух тысяч человек, из них только человек пятьдесят располагали какой-то информацией… В ФСБ сперва обрадовались было такому наплыву свидетелей, но очень скоро выяснилось, что сорок семь человек лишь смутно представляют себе, что же на самом-то деле случилось, но готовы сообщить за деньги любую информацию о чем угодно. В ФСБ очень быстро поняли, что фактически присутствуют при попытках рождения в народной городской массе нового вида бизнеса – платное лжесвидетельство.
В ФСБ эту информацию учли, всех так называемых свидетелей отправили по домам, но адреса их на всякий случай запомнили, чтобы при необходимости воспользоваться их услугами. И теперь ФСБ всегда располагает необходимым количеством «свидетелей», готовых в любое время подтвердить все, что угодно.
Что же касается тех троих, которые действительно что-то знали стоящее, их попросту обманули. Деньги пообещали выплатить, но позже – когда придут средства из федерального бюджета. С тех пор практически никто на их объявления не клевал…
Но последнее время в Тарасове появилась новая разновидность охотников за информацией – частные сыщики. Это были уже не наивные налогоплательщики, надеющиеся на честность и порядочность государственных структур. Частные сыщики сделали занятие сыском частным бизнесом и никогда не передавали имеющуюся у них информацию без предварительной оплаты. Вероятно, в расчете на них и было опубликовано последнее объявление ФСБ о награде за сведения о террористе. Впрочем, не думаю, чтобы в ФСБ могли серьезно надеяться на эффективную помощь со стороны частных сыщиков…
Все упиралось опять-таки в деньги. За те суммы, которыми располагала ФСБ, наши тарасовские пинкертоны и пальцем не пошевелят, а столько, сколько они хотят, не сможет найти ФСБ, даже если продаст на базаре свои парадные мундиры и табельное оружие…
Глава пятая
…Кончался уже пятый день отведенного нам на расследование времени, когда впереди забрезжил хоть какой-то, правда не очень-то ясный след…
Можно считать, что нам повезло, что информация об этом взрыве не попала в ФСБ. Тут постарался Кавээн. Григорий Абрамович, которого в городе знали и уважали многие из МВД, в том числе и начальники уголовки, не в службу, а в дружбу попросил сообщать о всех случаях, хоть как-то связанных с применением взрывчатых веществ, прежде всего нам. А вот ФСБ, если есть такая возможность, вообще не ставить в известность.
В результате к нам попало дело о взрыве в ресторане «Ромашка» во время свадьбы рабочего деревообрабатывающей фирмы «Элегант» Алексея Машкова с кассиром бухгалтерии той же фирмы Тамарой Сазоновой. Взрыв произошел в ресторане в тот момент, когда молодые принимали подарки от гостей. Взорвался один из подарков при попытке его открыть. Молодые скончались от многочисленных повреждений ног и нижней части туловища.
Очевидцы показали, что подарок лежал на подносе, но никто не мог вспомнить, кто его туда положил. Машков положил перед собой аккуратно упакованный сверток в виде небольшой пирамиды, стоящей на широком основании, и надорвал упаковочную бумагу. Раздался мощный взрыв, направленный вниз, пирамида вонзилась в потолок, а молодых и тех гостей, что оказались рядом, поразили обрезки гвоздей, которыми она была начинена…
Устройство было, без сомнения, самодельным, идентифицировать его с прежними, применявшимися во взрывах террористом, мы не могли, так как не располагали этими материалами. А ставить в известность ФСБ о наших подозрениях, что взрыв в ресторане мог быть устроен тем же человеком, мы не хотели…
Против нашей версии работало то, что Алексей Машков никак не был связан с наукой. Как, впрочем, и с медициной. Он был классным краснодеревщиком, работал на фирму, получал солидную зарплату и, кроме того, пытался заниматься и собственным бизнесом. Изготавливал в свободное время наборы спальной мебели, которую, по словам тех, кто понимает в ней толк, невозможно было отличить от продукции лучших зарубежных фирм…
Друзья его говорили, что он собирался уходить из фирмы и открывать свое дело, даже взял у кого-то из представителей не совсем официальных структур большой кредит на закупку материала. Они высказывали предположение, что смерть Машкова может быть как-то связана с этими взятыми им в долг деньгами. Больше они ничего предположить не могли, в остальном Машков был человеком абсолютно не конфликтным, врагов, кроме бригадира своего участка в
