Свидетель опустил руку в портфель и вытащил оттуда ботинок.
— У него есть какие-либо отличительные признаки?
— Да, есть.
— Какие же?
— На каблуке новая резиновая набойка, на которой имеется небольшой дефект, в точности совпадающий с дефектом, указанным на этой фотографии.
— Вы провели анализ на обнаружение пятен крови на этом ботинке?
— Провел, сэр.
— И нашли их?
— Да, сэр. Проведенный мною химический тест показал наличие следов крови.
— Именно этим тестом и объясняется изменение цвета пятна на ботинке?
— Да.
— Где в таком случае вы взяли этот ботинок?
— Из чемодана, принадлежащего Гомеру Гарвину-старшему.
— Обвинение обращается к суду с просьбой приобщить данный ботинок в качестве вещественного доказательства под номером 33… А теперь скажите, мистер Клинтон, вы осмотрели квартиру Кассельмана на предмет обнаружения отпечатков пальцев?
— Да, сэр.
— И что вы обнаружили?
— Дверные ручки во всей квартире были кем-то тщательно протерты, нигде не осталось никаких отпечатков, за исключением…
— И что это за исключение?
— Ручка двери черного хода. На этой ручке остался отпечаток большого пальца левой руки.
— Вам известно, кто его мог оставить?
— Да, сэр.
— Кто же?
— Мистер Гомер Гарвин.
— Ваша очередь вести допрос, — сказал Хендри, поворачиваясь к Мейсону.
— Откуда вам известно, — спросил Мейсон. — что кто-то намеренно стер в комнате все отпечатки?
— Обычно в любом помещении бывает множество отпечатков пальцев. Одни старые, наполовину смазанные, другие вполне пригодные для идентификации. Но когда сталкиваешься с полным отсутствием отпечатков, это определенно указывает на то, что кто-то специально стер их.
— Когда это произошло?
— Этого я не могу сказать.
— Значит, вы обнаружили отпечаток пальца на этой ручке? И вы смогли идентифицировать его?
— Да, сэр. Это был отпечаток большого пальца левой руки Гомера Гарвина.
— Младшего или старшего?
— Старшего.
— Когда был оставлен этот отпечаток?
— Не знаю.
— Он был оставлен до того, как было совершено убийство?
— Я не могу это утверждать. Но я не смею утверждать, что, поскольку других отпечатков в помещении не было, их мог удалить тот, кто находился внутри, то есть мистер Гарвин.
— Но могло случиться так, что кто-то протер все ручки изнутри, а мистер Гарвин, поднявшись по служебной лестнице дома, нашел дверь квартиры открытой и закрыл ее. Именно тогда он и мог прикоснуться к ручке своим большим пальцем. Разве такая возможность исключается?
— Нет, сэр. Я уверен, что он был оставлен умышленно, — на это указывает его необычное положение.
— Но ведь кто угодно мог взяться за ручку, разве нет? Или просто повернуть ее.
— Что вы хотите сказать?
— Ведь круглые ручки насаживаются на шпиндель и крепятся гайкой. Ручка, которую вы обследовали, вполне могла раньше находиться снаружи. И отпечаток пальца мистера Гарвина мог быть сделан на внешней ручке, а после этого уже кто-то в перчатках мог поменять местами наружную и внутреннюю ручки?
— Да, конечно, если заняться всякими фантастическими предположениями, я вынужден признать — такое возможно.
— У меня все, — закончил Мейсон.
— Если суд не возражает, — произнес, поднимаясь на ноги, Гамильтон Бюргер, — я хотел бы вызвать свидетеля противной стороны. Я имею в виду Гомера Гарвина-старшего.
После того как Гарвин принес присягу, прокурор начал допрос:
— Я хотел бы обратить ваше внимание на тот ботинок, который фигурирует как вещественное доказательство номер 33. Он ваш?
— Это мой ботинок.
— Был ли он на вашей ноге в ночь на восьмое октября?
— Да, был.
— Вы не ступили им умышленно в лужу крови в квартире Джорджа Кассельмана, проживавшего в комплексе «Эмброуз», что на Кристин-Драйв, дом 948, в том месте, где уже имелся запекшийся отпечаток ноги?
— Вопрос отводится, как недопустимое, не относящееся к делу и несущественное доказательство, — быстро вставил адвокат.
— Возражение отклоняется.
— Я отказываюсь отвечать, — заявил свидетель.
— На каком основании?
— На том основании, что ответ может быть истолкован как повод для моего обвинения.
— Ваша честь, прошу приобщить это доказательство к делу.
Судья Даккер секунду поколебался, потом сказал:
— Если у защиты нет возражений, просьба удовлетворена.
— Вы заходили в квартиру номер 211 по вышеуказанному адресу вечером седьмого октября? — продолжил Бюргер.
— Да.
— В котором часу?
— Около одиннадцати.
— Вы не уничтожали преднамеренно отпечатки пальцев с определенных предметов с помощью куска материи или еще каким-либо другим способом?
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том же основании.
Гамильтон Бюргер, видя, с каким вниманием прислушиваются присяжные к происходящему, и отлично понимая, как подобные ответы свидетеля могут расцениваться, усмехнулся.
— Вы давали или одалживали указанный револьвер обвиняемой седьмого октября для того, чтобы она могла защитить себя?
— Да, давал.
— Это тот самый револьвер, который я вам сейчас предъявляю и который зарегистрирован под номером 30? Гарвин осмотрел переданное ему оружие.
— Думаю, это он. Да, определенно он.
— Я попросил бы вас детально описать свои действия в тот вечер.
— Я вернулся из Лас-Вегаса, поехал к себе в контору, где принял душ и переоделся.
— Ваши последующие действия?
— Если суд позволит, — прервал Гарвина адвокат, — я категорически возражаю против данного
