приступил к делу Мейсон.
Болдинг приподнял брови.
— Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос, — сказал он.
— Почему? — спросил Мейсон.
— Мои взаимоотношения с клиентами — такая же профессиональная тайна, как и ваши.
— Я представляю Чарльза Сейбина, — объявил Мейсон.
— Это для меня ничего не значит, — сказал Болдинг.
— Как наследник Фраймонта С. Сейбина, Чарльз Сейбин имеет право на информацию, которой вы располагаете.
— Мне кажется, нет.
— Кому вы хотите сообщить имеющуюся у вас информацию? — спросил Мейсон.
— Никому.
Мейсон откинулся в кресле.
— Чарльз Сейбин просил сообщить вам, что он находит ваш счет непомерно большим.
Эксперт-графолог заморгал бесцветными глазами.
— Но я ведь еще не посылал ему счета!
— Я знаю. Однако он находит ваши требования непомерными.
— Какое это имеет отношение…
— Чарльз Сейбин будет наследником состояния, ему оплачивать отцовские счета.
— Но как он может считать мой счет слишком высоким, если он его не видел?
— Вы же знаете, — пожал плечами Мейсон, — что если наследник не признает долгов родителей, вам придется возбуждать уголовное дело, а там еще неизвестно, что решит суд.
Болдинг несколько минут изучал пресс-папье перед собой.
— Мне пора идти. У меня много дел, — заявил Мейсон, вставая.
— Подождите минуточку… Это нечестно!
— Возможно, — сказал Мейсон, — однако Чарльз Сейбин мой клиент, и так он говорит. Вы же сами знаете, как приходится держаться с клиентами. Считаться с их желаниями и следовать их указаниям.
— Но это же чудовищная несправедливость!
— Почему? Я так не считаю.
— Не считаете?
— Нет.
— Почему?
— Как я полагаю, вы выполняли задание, имеющее не личное отношение к мистеру Сейбину, а преследовавшее цель сохранить его состояние.
— Совершенно верно.
— Так вы же ничего не сохранили!
Болдинг покраснел от негодования.
— Я не виноват, что человек умер до того, как привел в исполнение свои планы.
— Правильно. Но ведь это ваша беда, а не наша, — усмехнулся Мейсон. — Вы потеряли клиента.
— По закону я имею право на компенсацию за свои услуги. Тысяча долларов — умеренное требование.
— Вот и добивайтесь по закону компенсации. Но учтите, если Чарльз Сейбин позовет нескольких экспертов, обвиняя вас в непомерных требованиях, всегда найдется человек, который с удовольствием подтвердит, что вы мародер.
— Кажется, вы пытаетесь меня шантажировать? — спросил Болдинг.
— Зачем? — улыбнулся Мейсон. — Просто по-дружески предупреждаю.
— Чего вы хотите?
— Я? — удивился Мейсон. — Ровным счетом ничего.
— Чего хочет Чарльз Сейбин?
— Не знаю. Вам все равно придется встретиться с ним, когда вы представите счет. Тогда и спросите у него.
— Я ничего не стану спрашивать у него.
— Хорошо. Чарльз Сейбин находит ваши притязания грабежом среди белого дня. Он считает, что вы делали работу в личных интересах мистера Фраймонта С. Сейбина, а не в интересах его состояния.
— Как раз наоборот! — воскликнул Болдинг.
— Не знаю, не знаю. Возможно, конечно, если мне будут известны все факты, то я изменю мнение. То же самое можно сказать и про мистера Сейбина.
— Вы ставите меня в затруднительное положение, мистер Мейсон.
— Помилуйте, мистер Болдинг! — воскликнул адвокат. — Почему? Мне кажется, что вы сами ставите себя в затруднительное положение.
После нескольких минут раздумья, Болдинг со вздохом поднялся с места, подошел к объемистому несгораемому шкафу, открыл его и вытащил одну из папок.
— Хорошо! Пусть будет по вашему, — сказал он и положил на стол папку. — Ричард Вейд, секретарь Фраймонта С. Сейбина, был его доверенным лицом и имел право подписывать чеки на суммы, не превышающие пяти тысяч долларов. Чеки на большие суммы должен был подписывать сам Фраймонт С. Сейбин. В этой папке лежат фальшивые, поддельные чеки на общую сумму шестнадцать с половиной тысяч. Их всего три, и каждый свыше пяти тысяч долларов, а потому их должен был подписывать сам мистер Сейбин. Его подпись подделана так искусно, что банк их пропустил.
— Каким образом обман был все-таки обнаружен? — спросил Мейсон.
— Фраймонт С. Сейбин проверял свои банковские счета.
— Почему этого не выяснил Вейд?
— Потому что такие проверки Фраймонт Сейбин проводил без ведома секретаря. Ну, и чеки он тоже подписывал, когда находил нужным.
— Вейд в конечном итоге узнал про это? — спросил Мейсон.
— Нет, — ответил Болдинг. — Мистер Сейбин держал историю в тайне, поскольку считал делом семейным.
— Что вы имеете в виду?
— Насколько я мог разобраться, мистер Сейбин подозревал Стива Вейткинса, сына его жены от первого брака. Именно поэтому он требовал осторожности, опасаясь огласки и скандала в газетах. Он просил меня сравнить чеки с письмами Стива Вейткинса и позвонить ему о результатах проверки в охотничий домик.
— И к какому же заключению вы пришли?
— Чеки являются умной подделкой. Подписи были не срисованы, а сделаны одним росчерком пера опытным и знающим человеком. Поэтому перо у него не дрожало и в линиях нет утолщений и колебаний.
— Понятно.
— Возможно, это и правда работа мистера Стива Вейткинса. Однако мне кажется, что подтверждение передаточной надписи на обороте чека сделаны другим лицом.
— Короче говоря, вы сомневаетесь, что это дело рук Вейткинса? — спросил Мейсон.
— Откровенно говоря, сомневаюсь. В отношении подписи, конечно, может быть, но в целом… нет.
— Вы так и сказали мистеру Фраймонту Сейбину?
— Да.
— Когда?
— В пятницу второго сентября. Он приезжал в город и забегал ко мне на несколько минут.
— Что было потом? — спросил Мейсон.
— Он сказал, что все обдумает и даст мне знать, — ответил Болдинг.
— Он звонил?
