Карлайлу Е.Мотту.
– И по предложению Мотта вы записали номер в блокнот? – спросил Мейсон.
– Все правильно.
– В то время, когда вы передавали ему револьвер?
– Нет, когда он вернул его окружному прокурору с отчетом. Он сказал, что потребуется идентифицировать это оружие на всех стадиях процесса.
– И тогда вы записали номер револьвера, переданного вам Моттом?
– Ну, это был тот же револьвер.
– Откуда вы знаете?
– Я мог определить, посмотрев на него.
– Какие имеются характеристики у этого револьвера, позволяющие вам отличить его от любого другого револьвера системы «Смит и Вессон» того же калибра и модели?
Свидетель молчал.
– Вы не знаете?
– Если бы я взглянул на револьвер, я думаю, что смог бы вам ответить.
– Естественно, – саркастически заметил Мейсон. – Вы возьмете его в руки и станете вертеть, надеясь обнаружить какую-нибудь царапину, и заявить, что именно по ней вы его и идентифицировали.
Полицейский явно пришел в замешательство. Он молчал с минуту перед тем, как заявить:
– Я не помню.
Судья Леннокс повернулся к смущенному свидетелю:
– Вы изъяли револьвер у обвиняемого Албурга, не так ли?
– Да, сэр.
– И передали окружному прокурору?
– Да, сэр.
– Который, в свою очередь, передал его эксперту по баллистике?
– Да, сэр.
– И через какое-то время после того, как эксперт по баллистике вернул оружие окружному прокурору с отчетом, что именно из него была выпущена пуля, послужившая причиной смерти, экспертом по баллистике было замечено, что необходима неоспоримая идентификация этого револьвера, чтобы приобщить его к делу в качестве доказательства?
– Да, сэр.
– И тогда вас спросили, как вы сможете идентифицировать этот револьвер?
– Ну, в общем, да.
– Так или нет?
– Мистер Мотт предложил мне записать его номер в блокнот.
– Так что вы достали блокнот и записали номер револьвера только тогда?
– Да, сэр.
– И имело место обсуждение того, что будут представлять из себя ваши показания?
– Не тогда, позднее.
– Приглашайте следующего свидетеля, – холодным тоном обратился судья Леннокс к окружному прокурору. – А этот может покинуть место дачи свидетельских показаний.
Гамильтон Бергер приготовился к новой атаке и объявил:
– Мой следующий свидетель – Артур Лерой Фулда.
Фулда занял место дачи показаний, принял присягу и рассказал о своем разговоре с Моррисом Албургом, установке звукозаписывающей аппаратуры в гостинице «Кеймонт», услышанных разговорах и сделанных записях.
Свидетель идентифицировал полдюжины ацетатных дисков и объяснил, как они вводятся в аппаратуру и как происходит запись разговоров.
– Ваша Честь, – обратился Гамильтон Бергер к судье, – я прошу приобщить эти диски к делу в качестве доказательств.
– Я хотел бы кратко допросить свидетеля по конкретно этому моменту, заявил Мейсон.
– Хорошо, – постановил судья Леннокс.
– Откуда вы знаете, что это те же диски, что были оставлены в гостиничном номере?
– Фактически, мистер Мейсон, я могу давать показания только относительно первого. Что касается остальных – они выглядят точно так же, как диски, оставленные мной с аппаратурой. Меня информировали, что их забрали из той комнаты, в которой осталось мое оборудование.
– Это все, – сказал Мейсон. – У меня нет возражений по приобщению дисков к делу в качестве доказательства.
– Вы имеете в виду диск номер один? – уточнил судья Леннокс.
– Нет, весь набор, – ответил Мейсон. – Мнению такого правдивого свидетеля я верю. Если он считает, что это те же диски, я готов согласиться на их приобщение к делу, при условии, что за мной остается право возражать против любого записанного на них разговора, как несущественного, недопустимого в качестве доказательства и не имеющего отношения к делу. Но сами диски могут быть допущены в качестве доказательств.
Судья Леннокс улыбнулся и заявил:
– Приятно видеть такое чистосердечие со стороны адвоката и свидетеля. Хорошо. Диски приобщаются к делу в качестве вещественного доказательства.
– Что касается этих дисков, – встал со своего места Гамильтон Бергер, – на них записан разговор, во время которого Дикси Дайтон, обвиняемая, прямо заявляет Перри Мейсону, что второй обвиняемый, Моррис Албург, отправился убивать Джорджа Файетта. Я хотел бы, чтобы Высокий Суд прослушал этот разговор. Я прошу Высокий Суд обратить внимание на то, что мистер Мейсон, получив подобную информацию, не предпринял никаких шагов. Он не связался с полицией. Он не...
– Вы теперь пытаетесь показать, что я еще и скрывал улики? – уточнил Мейсон.
– Вы критиковали мои методы подготовки дела, – ответил Бергер. – Я стараюсь донести до Высокого Суда, что произошло на самом деле.
– В таком случае вам лучше представлять доказательства, а не выступать с заявлением.
– Но вы не станете отрицать, что этот разговор записан на диске?
– Я отрицаю, что Дикси Дайтон когда-либо говорила мне, что другой обвиняемый, Моррис Албург, планирует убить Джорджа Файетта.
– Но диск находится в зале суда. Вы можете послушать запись.
– А откуда вы знаете, что это _е_е_ голос? – спросил Мейсон.
– Я в этом уверен.
– Тогда займите место для дачи свидетельских показаний и поклянитесь в этом, а я проведу перекрестный допрос. А потом Высокий Суд придет к мнению о вашем предположении, что это одно и то же лицо.
– Мне не требуется занимать свидетельскую ложу, – возразил Бергер. Я в состоянии все доказать по другому.
– Ну так доказывайте.
– Я прошу мисс Минерву Хамлин занять место для дачи показаний, объявил Гамильтон Бергер. – Мисс Хамлин, пройдите, пожалуйста, вперед и примите присягу.
Минерва Хамлин проследовала в свидетельскую ложу. Весь ее облик и манеры создавали впечатление чрезвычайно компетентной и уверенной в себе молодой женщины.
Отвечая на вопросы Гамильтона Бергера, она давала показания, четко и ясно произнося каждое слово, прямо отвечая и не уходя в сторону, что, несомненно, произвело большое впечатление на судью Леннокса.
Она описала, как ее нанимателю срочно потребовалась оперативница и что ей даже пришлось временно закрыть контору и оставить коммутатор, чтобы отправиться в гостиницу «Кеймонт». Она договорилась с Полом Дрейком, что подаст ему сигнал фонариком, когда интересующая их девушка
