Белдер чиркнул спичкой, зажег ее, но рука его дрогнула, когда он подносил спичку к сигарете.
— Я не могу сейчас рассказать вам, миссис Кул, что для меня означает выбросить это дело из головы. Я совершил чудовищную, страшную ошибку, какую только может совершить человек. Я…
Короткий, резкий звонок телефона прервал его.
Берта сняла трубку.
Женский голос в трубке произнес:
— Добрый день. Торговая фирма Нанли слушает.
— Будьте любезны мистера Нанли, — произнесла Берта холодным, отчетливым голосом, слегка растягивая слова.
— Прошу прощения, кто его спрашивает?
— Миссис Кул.
На том конце линии женский голос заметно ожил и тотчас же откликнулся:
— Да, миссис Кул. Пожалуйста, подождите одну минутку. Он пытается разыскать вас.
Еще один щелчок, и Нанли гораздо быстрее, чем при последнем разговоре с Бертой, произнес:
— Добрый день, миссис Кул.
— Добрый день.
— Я оставил в вашем офисе сообщение, чтобы вы мне позвонили. Вы получили его?
— Да.
Нанли откашлялся.
— Миссис Кул, я не буду ходить вокруг да около, а прямо выложу на стол свои карты.
— Валяйте, — сказала Берта. — Хождения вокруг да около в данном случае ни к чему не приведут.
— Когда вы обращались ко мне со своим предложением, я подумал, что это была шутка. Я собирался уже сказать вам, чтобы вы не утруждали себя.
— У-гу, — протянула Берта и затем прибавила: Я знаю.
— Но ситуация изменилась. Так вышло, что я узнал об одном деле, вложив средства в которое, я смогу получить вчетверо больше.
— Понятно.
— Конечно, вы можете оказаться всего лишь… спекулянтом, который скупает судебные дела и сидит на них, и вы можете быть подставным лицом Эверетта Белдера.
— Разве мы еще не закончили это обсуждение? — спросила Берта.
— Полагаю, что закончили. Перехожу прямо к делу. Если у вас будут две с половиной тысячи долларов в виде кассового чека или чека с доверенностью на мое имя, который я смогу получить сегодня не позднее четырех часов, то я передаю вам это судебное дело.
— Понятно.
— Но это должно быть к четырем часам дня, и сегодня. Вы меня поняли?
— Да.
— Стимулом для принятия вашего смехотворного предложения, содержащего такую ничтожную сумму, послужила крайняя необходимость. Это единственная причина, по которой я его принимаю. Если у меня к четырем часам не будет денег, ничего хорошего это мне не принесет.
— Понятно.
— Я могу рассчитывать на го, что эти деньги будут у меня к четырем часам?
Берта колебалась какое-то мгновение. Она поглядела на взволнованное лицо Белдера и сказала в телефонную трубку:
— Это слишком быстро. Не можете ли вы дать мне немного больше времени?
— Миссис Кул, вы вели себя так, будто располагаете нужной суммой наличных. Вы буквально потрясли этой пачкой у меня перед лицом. Я хочу, чтобы деньги были у меня сегодня к четырем часам, или дело закончится. После четырех я не дам за него и одного цента. Четыре часа — это крайний срок. Одна минута пятого будет уже слишком поздно. Ну, а теперь я хочу знать: получу я эти деньги или нет?
— Получите. Где вас найти?
— Я буду у себя в офисе.
— Мой адвокат составит документы о передаче дела. Я не хочу верить словам и уклоняться от этого.
— Что вы подразумеваете под словом «это»? — подозрительно спросил Нанли.
— Все вместе, — ответила Берта. Нанли засмеялся:
— Думаю, что все в порядке, миссис Кул. Я хочу получить деньги как можно скорее. Если вы сможете передать мне их через полчаса, это будет изумительно, но четыре часа — крайний срок.
— Я поняла.
— Рад, что вы поняли. Теперь скажите, во сколько вы сможете доставить мне деньги?
— Три пятьдесят девять, — сказала Берта и повесила трубку.
— Он возьмет их? — спросил Белдер.
— Он чувствует к ним непреодолимое влечение. У него сбой в работе. Это хорошо. Сначала притворялся, что у него есть какое-то дело, в которое он может вложить капитал. Старый трюк. Ему нужно получить двадцать пять сотен долларов в виде кассового чека или в виде доверенности, ему безразлично, в какой форме.
Белдер вскочил со стула и изо всех сил стиснул плечо Берты.
— Миссис Кул, вы молодчина! Вы устроили это дело! Не знаю, как у меня появилась мысль, что вы сможете это сделать. Черт меня побери, если бы вы только могли себе представить…
— Подождите минутку. Здесь есть контрольный срок, окончательный и бесповоротный — четыре часа дня. Одна минута пятого — это уже поздно. Как бы то ни было, он так сказал.
Белдер протрезвел:
— Возможно, это правда. Он погряз в ценных бумагах, и ему самому назначили крайний срок. Видимо, к этому времени он выйдет с кем-то на связь, чтобы избежать тюрьмы… Это означает, что мне надо работать быстрее.
— Полагаю, что кассовый чек будет самым лучшим вариантом. Это сбережет ваши деньги, которые бы вы затратили на перевод средств на мой счет и избавит от необходимости засвидетельствования моего чека.
Белдер поглядел на часы.
— Нам надо связаться с моей женой, — сказал он.
— Вы не можете сделать все это без нее?
— Конечно, нет.
— Возможно, будет сложно просить ее заняться этим после письма, — заметила Берта.
Белдер в ответ только засмеялся:
— Это не касается моих с ней деловых отношений. Она будет придираться ко мне несколько недель подряд по поводу моих вымышленных похождений с горничной, но подпишет чек в течение пяти минут после того, как я скажу ей об этом. В конце концов, миссис Кул, это мои деньги.
— Были вашими, — сухо отозвалась Берта. Белдер улыбнулся широко и снисходительно:
— Даже если бы она была больна, как старый дядюшка-подагрик, она все равно избавилась бы от этой тяжбы по поводу двадцати тысяч долларов, заплатив всего две с половиной тысячи.
— Вы на удивление прекрасно понимаете ситуацию, — похвалила его Берта.
— Я это знаю, — ответил он, хмуро глядя на часы. — Она вот-вот должна вернуться домой, даже если и встречается с автором этого письма. Хотя в этом могут быть и минусы. Они говорили, а потом могли отправиться пообедать… Господи, миссис Кул, если бы вы только не потеряли ее из виду!
— А вы не можете пойти к своему банкиру, — начала Берта, — объяснить ему обстоятельства, сказать, что вы были обвиняемой стороной, и чтобы избавиться от этого…
— Абсолютно никаких шансов, — прервал ее Белдер. — Чтобы покончить с этой тяжбой, я должен был перевести все на имя моей жены. Я не могу взять ни цента до тех пор, пока она сама мне не даст. У меня даже нет достаточных доходов, чтобы оплачивать содержание офиса. Я составил завещание, и это было хорошим делом, а потом, когда пришли тяжелые времена, я заполз в нору и замуровал за собой
