но, поскольку речь идет о ее поведении, она — образец добродетели. В противном случае, миссис Кул, это будет стоить вам больших денег. Вы понимаете?
— Хорошо, но, когда я разговариваю с вами, разве я не должна сказать правду?
— Когда вы разговариваете со мной, с друзьями, даже когда вы думаете, вы должны упоминать об этой молодой женщине только в тех словах и выражениях, которые вы могли бы повторить в любом месте. Разве вы не понимаете, миссис Кул, что ваши мысли, как и ваша беседа, являются отражением ваших привычек? Если вы употребляете резкие выражения в ваших мыслях или в разговоре, эти слова бессознательно выскочат в самое неподходящее время. Теперь повторите за мной: «Эта молодая женщина — очень достойная молодая женщина».
С очевидной неохотой Берта проговорила:
— Будь она проклята, достойная молодая женщина.
— И следите за тем, чтобы вы не говорили о ней по-другому, — предупредил Друмсон.
— Я постараюсь, если это сбережет мне деньги.
— Какие свидетели присутствовали при этом?
— Эверетт Белдер и…
— Сейчас, одну минутку. Мистер Белдер — это ваш наниматель?
— Мой клиент.
— Прошу прощения, ваш клиент. А кто еще?
— Сержант Селлерс, из главного управления. Друмсон просиял.
— Думаю, это неплохо, миссис Кул. Там больше никого не было, кроме истицы?
— Еще Карлотта Голдринг — свояченица Белдера.
— А она тоже ваша клиентка?
— Нет.
— Что она там делала?
— Открыв дверь, вошла.
— И вы выдвинули ваше обвинение в присутствии Карлотты Голдринг?
— Я не помню, как много я успела наговорить до ее прихода, и что сказала, когда она вошла.
— Но, миссис Кул, почему вы не подождали, пока эта молодая женщина не покинет кабинет? Если вы с ней фактически не знакомы, благоразумнее было воздержаться от обвинений, пока она там находилась. Мы, вероятно, не можем претендовать на привилегированное отношение, поскольку здесь выступает и Карлотта Голдринг. Берта произнесла сердито:
— Я скажу вам, почему я этого не сделала: я хотела продолжить начатое дело. Все эти неприятности случаются с вами, адвокатами. Вы думаете только о тяжбах. Если же кто-то пытается вести дело так, чтобы оставаться верным букве закона, то у него никогда ничего не выходит.
Друмсон осуждающе покачал головой.
— Мне жаль, миссис Кул, но вы были неосторожны. Это будет сложный процесс для защиты. Мне понадобится пятьсот долларов для договора с адвокатом, а потом мы посмотрим, что можно будет сделать. Этот адвокат проведет дело через судебную процедуру и дальше, вплоть до судебного разбирательства. К тому времени вы внесете дополнительную плату в случае, если мы не сможем закрыть дело до того, как…
— Пятьсот долларов! — чуть не крикнула Берта.
— Совершенно верно, миссис Кул.
— О чем, черт возьми, вы говорите? Я бы не дала за это дело и пятидесяти.
— Боюсь, вы не поняли, миссис Кул. — Друмсон постучал прямым указательным пальцем по бумагам, лежащим у него на столе. — У вас потенциальная обязанность выплатить сто тысяч долларов по иску, который выставлен против вас в суде. Возможно, нам удастся уладить это дело. Я не могу обещать ничего определенного, но…
Берта поднялась, подошла к столу и вытащила бумаги из-под ладони адвоката.
— Вы сошли с ума. Я не собираюсь платить пятьсот долларов.
— Но если вы ничего не предпримете в течение десяти дней с того момента, как эти бумаги были вам переданы, то вы…
— Как вы отнесетесь к отрицанию того, что вы кому-либо должны? — спросила Берта.
— Вы имеете в виду то, что на языке юристов называется отказ от обвинений, предъявленных в иске?
— Сколько стоит такой ответ?
— Нужно только составить его?
— Да.
— Я бы не советовал вам поступать так, миссис Кул. — Почему?
— В этом иске есть некоторые места, которые показались мне двусмысленными. Очевидно, что документ составлен наспех. Думаю, здесь можно выдвинуть специальное и общее требование.
— Что вы называете «требованием»?
— Документ, представленный в суд, о приостановке дела ввиду некачественного составления иска.
— И что происходит после того, как вы его представляете?
— Если ваши показания изложены правильно, то суд поддержит ваше требование.
— Это означает, что вы выиграли процесс?
— Нет. Другая сторона получает десять дней для внесения в иск исправлений.
— Таким образом, иск будет составлен грамотно?
— Да. Юристы так выражают свои претензии.
— Думаю, что все это стоит денег.
— Конечно, я должен компенсировать затраченное время. Поэтому я сказал вам о пятистах долларах для договора с адвокатами, которые проведут ваше дело через всю судебную процедуру вплоть до…
— Почему, черт возьми, — прервала его Берта, — я должна платить адвокату пятьсот долларов за то, чтобы он пошел в суд и сказал другому адвокату, как улучшить иск?
— Вы не поняли меня, миссис Кул. С точки зрения закона поддержание требования дает преимущество.
— Какое преимущество?
— Вы выигрываете время.
— Что, черт побери, вы будете делать со временем, которое выиграете? — перебила Берта голосом, который резко повернул разговор в другое русло.
— Мы будем работать над вашим делом, изучать его.
— А я буду оплачивать все время, которое вы провозитесь?
— Разумеется, я должен получить компенсацию… Неужели вы не знаете в достаточной мере право, чтобы попытаться уладить дело сейчас?
— К черту всю эту канитель, — прервала Берта. — Я не хочу платить за выигрыш времени. Составьте ответ, который объяснил бы этой проклятой маленькой прохвостке, что она может убираться со своими жалобами.
— Миссис Кул! Если вы хотя бы подумаете об истице подобным образом, то вы потеряете самообладание в суде, и можно сразу выбрасывать ваше дело в окно. Такие слова свидетельствуют о злом умысле. Вы должны упоминать об этой молодой женщине как о достойной молодой леди, иначе вам придется раскаяться.
— Я должна разрешить ей бросить иск мне в лицо и после этого любить ее?
— Ее ввели в заблуждение. Она приняла за оскорбление то, что его не подразумевало. Она легко возбудима, и ее адвокаты воспользуются преимуществом ситуации, чтобы попытаться отсудить значительную сумму.
Берта глубоко вздохнула:
— Сколько?
— Скажем, семьдесят долларов.
