уверена, что ваши клиенты достойно вознаграждают ваш труд.
— Некоторые из них так делают. Правда, иногда попадаются клиенты, с которыми приходится спорить. — Берта окинула своих посетительниц лучистым взглядом. — Но, знаете ли, я заметила, что чем интеллигентнее мои клиенты, тем больше они понимают, что моя работа должна быть хорошо оплачена.
— Да, разумеется, — согласилась Карлотта, быстро взглянув на мать, а потом продолжила: — Так как вы, миссис Кул, очень занятой человек, мы перейдем прямо к сути дела.
— Я расскажу ей, — сказала миссис Голдринг. Берта выдавила из себя одобрительную улыбку.
— Полагаю, вы объясните свою просьбу, если только сможете это сделать.
Карлотта с ожиданием посмотрела на мать. Миссис Голдринг вздохнула, приложила платок к носу, потом опустила его и сказала:
— Полагаю, вы понимаете, что у мужа моей дочери, инженера по маркетингу, спекулятивный род занятий. Я не в курсе, что именно он делает, но, очевидно, берет на себя ответственность за распределение товаров, имея определенный процент с оборота.
Берта не стала терять время на комментарии, пока шли эти прелюдии.
— Конечно, в последнее время с торговлей не было никаких проблем, правда, несколько лет назад стало трудно получать материалы. У мануфактурного производства было больше рынков, чем они могли обслужить. Они не могли достать сырье для переработки, и Эверетт Белдер потерпел ряд серьезных неудач.
Берта кивком выразила свое согласие.
— Несколько лет назад он перевел все свое состояние на имя моей дочери.
Берта никак не прореагировала на эти слова, она просто сидела за столом, устремив мерцающий взгляд на миссис Голдринг.
— Конечно, — продолжала миссис Голдринг, — логично было бы предположить, что он перевел состояние на имя Мейбл с одной лишь целью — избавиться от кредиторов. Однако он под присягой заявил, что им двигали другие мотивы. Я не очень хорошо знаю закон, миссис Кул, но, насколько я понимаю, намерение, которое лежало в основе перевода, можно оспаривать и оспаривать. Если человек хочет обмануть кредиторов, перевод признается недействительным; если у него есть какие-то другие, законные намерения, то перевод поддерживается.
— А этот перевод поддержан?
— Да.
— Тогда, принимая во внимание смерть вашей дочери, состояние, которым она владела, было ее личным?
— Да, так.
— И оно значительное? — спросила Берта, осторожно прощупывая дорогу.
— Вполне, — ответила миссис Голдринг холодным тоном финансиста, который захлопнул дверь перед носом Берты Кул.
Некоторое время в кабинете царило молчание, потом Карлотта Голдринг поспешно сказала:
— На самом деле, миссис Кул, последние несколько месяцев Мейбл и Эверетт Белдер не очень ладили друг с другом, и когда у нее появились причины подозревать, что Эверетт… ну, вы знаете, что… Я хочу сказать, что он…
— Изменял жене? — помогла ей Берта.
— Да.
— Она думала, что он ее бросит, так что же случилось?
— Она составила завещание, по которому все состояние переходило к маме и мне, — безапелляционно заявила Карлотта.
— Как вы узнали?
— Она нам сказала. Во всяком случае, в телефонном разговоре с мамой она сообщила, что сделала это. Она знала, что ей потребуется два свидетеля. Видимо, одним из них должна была стать Салли Бренгнер. Мы не знаем, кто был вторым.
— Где сейчас находится завещание?
— Мой зять его сжег, — произнесла миссис Голдринг. — Если мы сможем доказать, что это завещание было сожжено после смерти Мейбл, тогда мы сможем представить другое свидетельство, чтобы доказать его содержание, например, телефонный разговор с Мейбл.
— Каким числом датировано завещание? — спросила Берта.
— У нас есть основания полагать, что оно было составлено за день до смерти, шестого апреля.
От приятного предчувствия Берта стала похожа на херувима:
— Да, миссис Голдринг, думаю, что смогу вам помочь.
— Я так рада.
— Это так много для нас значит, — вставила Карлотта. — Вы просто не можете себе представить, какое это облегчение. Я говорила маме, что вы можете нам помочь. Я сказала: «Мама, если кто-нибудь и поможет нам, так это та восхитительная женщина с твердым характером, которая была в офисе Эверетта Белдера, когда я туда вошла».
Берта Кул взяла карандаш и тихонько покрутила его в руках.
— Ну, а теперь, — сказала она, — что вы хотите мне сказать?
— Мы просто хотим, чтобы вы рассказали моему адвокату то, что знаете, и дали предварительное письменное показание, а потом, когда вы подниметесь на свидетельскую трибуну, то должны будете засвидетельствовать, что видели, когда вошли в кабинет. Мы знаем, что Эверетт Белдер сжег завещание как раз перед тем, как вы с сержантом Селлерсом вошли в офис.
Берта боролась с явным недоверием:
— Вы хотите сказать, что я вам нужна как свидетельница, и это все?
Карлотта улыбаясь, утвердительно кивнула:
— Понимаете, миссис Кул, в офисе Эверетта мы нашли пепел на маленькой каминной решетке. Сейчас эксперт изучает его, восстанавливает сожженный текст, чтобы можно было установить, что это завещание моей сестры. И этот пепел лежал сверху. Следовательно, завещание было последней бумагой, брошенной в огонь.
Мы уверены, что Имоджен Дирброн знает намного больше, чем заявляет. Я боюсь, что добровольно она нам не поможет. Но мы уверены, что вы можете нам помочь, что вы вспомните, как в камине горели бумаги, когда вы вошли в кабинет. Это все, что вам нужно вспомнить, миссис Кул. Я вошла позднее и могу подтвердить, что в тот момент огонь…
— Подождите минуту, — сказала Берта, улыбка сошла с ее лица, взгляд стал холодным и тяжелым. — Что я с этого буду иметь?
Женщины переглянулись, потом Карлотта сказала:
— Гонорар свидетеля, миссис Кул… и мы оплатим то время, которое вы потеряете на встречу с нашим адвокатом.
Берта, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, произнесла:
— Вы пришли сюда только для того, чтобы договориться о свидетельском показании, не так ли?
— Именно так, — сказала Карлотта, еще раз включая на полную мощность свой темперамент. — Мы были бы, конечно, рады заплатить вам за время, которое вы потеряете у нашего адвоката. Я полагаю, это будет стоить пять или десять долларов. Конечно, это не кажется неожиданным и не может выглядеть так, словно мы пытаемся купить ваше свидетельское показание. Ведь мы не можем этого себе позволить, не правда ли, миссис Кул?
Обе посетительницы в течение секунды одаряли Берту обаятельнейшими улыбками. Берта сжала губы.
— Конечно, не можете, и по этой причине я не стану подтверждать, что какие-то бумаги горели на решетке. Я не пойду к адвокату и не буду свидетельницей.
— О, миссис Кул! Но мне казалось, что вы согласны помочь нам.
— Я сказала, что смогу помочь вам, если вы нуждаетесь в услугах детектива.
