— Десять тысяч, — повторил Пауль. Берта Кул подсунула документ ей под нос.
— Это ваша подпись? — спросила она.
— Ну конечно же!
— Это то самое завещание?
— Да.
— Мы обсудим все эти детали позднее, — вмешался Милберс, — но сейчас давайте вернемся к вопросу о пропаже десяти тысяч. Я хотел бы знать, куда они делись.
— Минуту, — заметил Пауль, и глаза его хитро заблестели, — вы хотите знать, куда они делись. Откуда этот странный интерес? Вы говорите так, словно имеете какое-то отношение к этим деньгам.
— Да, естественно, — ответил Кристофер Милберс. — Ведь я — его кузен.
— Кузен, черт побери! Вы получите десять тысяч по завещанию, и это — все. Пропавшие деньги принадлежат нам. Это не ваше дело; к тому же не забывайте, что душеприказчиком назначена миссис Краннинг. Я думаю, пришло время прекратить ворошить наш дом и предъявлять нам обвинения. Если мы найдем эти деньги — мы найдем их, если же нет — это наши потери.
Кристофер Милберс смотрел на них, переводя взгляд с одного лица на другое, с возрастающим отвращением.
— Полагаю, — продолжал Пауль, — вы и ваш детектив, миссис Кул, свободны. Все кончено.
— Пауль, — сказала миссис Краннинг, — тебе не следует быть таким грубым. Хотя, что касается мистера Милберса, в завещании все сказано предельно ясно. За все отвечаю я.
— Это завещание, — объявил Милберс, — незаконное. Оно было составлено под давлением.
Пауль Ханберри громко расхохотался:
— Попробуйте доказать это.
— Тогда это — подделка.
— Следите за тем, что вы говорите, — сказала миссис Краннинг.
— Мне очень жаль, мистер Милберс, — начала Жозефина Делл. — Я не знаю, что сказано в завещании, но должна подтвердить, что оно — настоящее. Я помню, как мистер Милберс позвал нас к себе в тот день. Пауль мыл машину на улице. Помнишь, Пауль? Ты поставил ее прямо под окном, и было слышно, как льется вода. Мистер Милберс подошел к сейфу и вынул оттуда бумагу. Он сказал мне, что хочет, чтобы я подписала завещание, и нужен еще один свидетель. Я спросила, кого он хочет взять в свидетели, он же ответил, что для него это не имеет значения. Потом прислушался и спросил, не Пауль ли это моет машину на улице, и, когда я ответила утвердительно, он сказал: «Постучи в окошко и попроси его зайти».
— Все именно так, — согласился Пауль, — я не придал этому значения, потому что думал, то есть не думал, что мне там что-то перепадет.
— Я помню, что ты копался в машине, — продолжала Жозефина, — потому что правая рука у тебя была испачкана смазкой. И ты немного запачкал бумагу, и мистер Милберс…
Кристофер Милберс схватил завещание:
— Что-то я не вижу здесь никаких пятен.
Миссис Краннинг взглянула через его плечо и ничего не сказала.
— При чем тут смазка? — возразила Ева. — Кроме того, может быть, тебя подводит память, Жозефина.
— Нет, — заявила Жозефина решительно. — Мне все равно, как это обернется для каждого из нас, но я должна сказать правду. Пятно было. Если же его нет, завещание поддельное. Разрешите мне посмотреть на мою подпись еще раз.
— Минуту, — вмешалась Нетти Краннинг. — Может быть, пятно стерлось.
— Нет, — возразила Жозефина. — Я пробовала его стереть сразу же моим бумажным носовым платком, но мне это не удалось и…
— Посмотрите бумагу на свет, — предложила Нетти Краннинг. — Пятно должно было пропитать бумагу.
Берта посмотрела бумагу на свет. Масляное пятно величиной с десятицентовую монету было отчетливо видно.
— Ну вот, теперь я смогу вздохнуть свободно, — сказала Жозефина. — Я же отчетливо помню, что пятно было.
— Ну, теперь послушайте, что я вам скажу, — объявила Берта Кул. — Я собираюсь пригласить сюда фотографа, чтобы сделать в вашем присутствии фотокопию завещания. Думаю, это просто необходимо.
— Лично я, — сказала миссис Краннинг с высокомерным видом женщины, унаследовавшей состояние, делая последнюю попытку выглядеть как леди, — думаю, что это верное предложение, наиболее приемлемое.
— Ты хотела сказать, вполне приемлемое, мама, — поправила ее Ева.
Миссис Краннинг обрушила на нее все высокомерие богатой женщины:
— Я сказала — «наиболее приемлемое», дорогая Ева.
Берта Кул набрала номер. И пока ждала ответа, она изрекла:
— Подписавшиеся свидетели не могут быть лицами, заинтересованными в дарении, миссис Краннинг.
Нетти Краннинг выпрямилась:
— Я думаю, у нас не будет ссор по этому вопросу. Ева, Пауль и я получили наследство, и мы поделим все так, как хотел того Харлоу Милберс. Мы любили его и проследим, чтобы все было исполнено так, как он написал в письме, не правда ли, Ева?
— Да, мама.
Глава 9
Берта Кул ворвалась в бюро и остановилась около Элси Бранд.
— Чувствую себя отвратительно.
— Вы мне это собирались сообщить? — спросила Элси, отодвигая свое кресло от стола.
— Нет, — ответила Берта. — Я не собираюсь никому этого сообщать. Я — простофиля. Мне попался случай, где золото просто льется рекой, а у меня текут только слюнки. Каждый что-то получил, кроме Берты. Боже, как я скучаю по этому маленькому негоднику! Уж он-то сумел бы выцарапать кусочек!
— Мы получили открытку от него, — сказала Элси. — Он в Сан-Франциско и приедет сюда дня на три-четыре.
— Ты имеешь в виду, что Дональд Лэм в Сан-Франциско?
— Да.
— Я вылетаю к нему.
— Бесполезно, — сказала Элси. — В открытке сказано, что ему не дают свиданий, но почту он получает.
Подбородок Берты неожиданно дрогнул, указывая, что она приняла решение.
— Хорошо. Я напишу этой козявке. Негодный умный малыш! Уж он-то что-нибудь придумает! Надеюсь, что он снизойдет до этого. Он должен помочь мне. Возьми свой блокнот, Элси. Я собираюсь написать Дональду Лэму обо всем, что произошло.
Берта прошла в свой кабинет. Она уселась на вращающийся стул и обратилась к Элси:
— Отправим авиаписьмо, заказное. Сделай пометку на конверте: «Срочно, лично и совершенно секретно».
Карандаш Элси Бранд забегал по блокноту.
— Начнем так: «Дорогой Дональд! Так отрадно получить весточку от тебя, я по тебе очень соскучилась. Берта рвется из сил, стремясь вести дело так, чтобы было чем тебя порадовать, когда война окончится и ты вернешься назад». Подожди минуту, Элси. Это не то.
Элси посмотрела на нее.
