вопросов. Вас шантажировал Джилли?
– Да. Я заплатила ему тысячу долларов.
– Когда?
– Кажется, восьмого числа.
– Я не спрашиваю вас о мотивах шантажа. Меня только интересует: имело ли это какое-нибудь отношение к чему-нибудь, сделанному вами?
– Нет.
– Касалось ли это информации, которая могла повредить счастью других людей?
– Да.
– Когда вы увидели Джилли в следующий раз?
– Десятого, на борту моей яхты «Жинеса».
– Появлялись ли вы на яхте ранее, но с кем-нибудь другим?
– Да.
– С кем?
– С Ирвином Виктором Фордайсом.
– Вы отвезли его на яхту?
– Да.
– Именно этого молодого человека видел Дрю Керби с вами в тот вечер?
– Постойте, – вмешался Робли Хастингс. – Я, правда, здесь представляю прессу, но тем не менее не хочу, чтобы вы наводили свидетеля на такие заявления. Вы были не в состоянии этого сделать в суде, и не стоит этого делать сейчас. Теперь мне понятно, почему вы затеяли эту пресс-конференцию. Только так вы в состоянии вложить в уста свидетеля нужные вам слова.
– Вы здесь, – заметил Мейсон, – представитель прессы, а не заместитель окружного прокурора. Я веду интервью так, как мне нужно. Сядьте и замолчите.
– Как представитель прессы, – возразил Хастингс, – я не собираюсь молчать.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Только на моих условиях миссис Бэнкрофт изложит всю свою историю. Господа, вы желаете, чтобы она продолжала свое повествование или чтобы интервью не состоялось только из-за того, что заместитель окружного прокурора, прикидывающийся здесь представителем прессы, мешает мне его вести?
– Нет, нет, – раздались голоса. – Продолжайте. Мы хотим все знать. А потом мы будем задавать ей вопросы.
– Вы сможете это сделать, но миссис Бэнкрофт изложит свою историю на условиях, для нее приемлемых. Заместитель прокурора не запугает ни ее, ни меня.
– Продолжайте, – попросил один из репортеров.
– Я протестую, – воскликнул Хастингс. – Я...
– Заткнитесь, – прервал его один из журналистов. – Вы все говорите и говорите. Помолчите!
– Как вы смеете так со мной разговаривать? – возмутился Хастингс.
– Смею, потому что я журналист. Я представляю здесь одну из газет штата. Она выступала против вас, когда вы выдвигали свою кандидатуру, и уверяю вас, мы будем бороться против вас, как только вы попытаетесь выдвинуть ее вновь. Ваше судебное крючкотворство не помешает нам все узнать и услышать.
Хастингс хотел что-то сказать, но сдержался.
– Тогда, – обратился Мейсон к Филлис Бэнкрофт, – расскажите нам, что произошло. Почему вы хотели встретиться с Фордайсом в яхт-клубе?
– Я хотела переправить его на яхту, а затем отвезти на Каталину.
– Зачем?
– Мне не хотелось, чтобы Джилли напал на его след.
– Почему?
– Потому что я была уверена, что Джилли нельзя доверять. Я знала, что он попытается найти Фордайса, выудить у него все и воспользоваться полученной информацией против меня и против людей, чья судьба меня волнует.
– И что же произошло? – спросил Мейсон.
– Я хотела достать деньги для Фордайса, поэтому отправилась к своим друзьям, которые одолжили мне три тысячи. Я не могу назвать их имен, потому что они хотят быть в стороне, и это вполне понятно.
– Почему?
– Потому что у них в доме постоянно хранятся крупные суммы денег, и, если об этом станет известно, они станут мишенью для бандитов.
– Понятно. Вы раздобыли деньги и вернулись на яхту. Что произошло, когда вы поднялись на борт?
– Двигатель работал. Я привязала шлюпку, поднялась на яхту и прошла в рубку. На носу судна я увидела фигуру, убиравшую якорную цепь. Я подумала, что это Фордайс, и включила в рубке свет. Человек на носу, увидев свет, зацепил цепь за кнехты, повернулся и двинулся по направлению ко мне. Яхта шла медленным ходом. И только тогда я поняла, что это Джилли. Я спросила его, где Фордайс, что он с ним сделал, но он не промолвил ни слова.
– Какая стояла погода? – перебил ее Мейсон.
– Был густой туман.
– По какому курсу шла яхта?
– Видимо, по курсу, выбранному Джилли.
– Что дальше произошло?
– Я испугалась, стала отступать назад, а он медленно продолжал приближаться ко мне, как будто собираясь задушить меня.
– Это только предположение, – вмешался Хастингс. – Вы не можете быть в этом уверены.
– Заткнитесь! – прервали его голоса. – Мы зададим ей всевозможные вопросы, когда она закончит свой рассказ.
– Но, – сказала миссис Бэнкрофт, – он явно собирался задушить меня. Он расставил руки и, вообще, все его поведение было угрожающим.
– Что вы сделали? – спросил Мейсон.
– Я была очень напугана. Затем вспомнила, что в сумочке у меня есть револьвер.
– Чей револьвер?
– Моего мужа.
– Где вы его взяли?
– В ящике туалетного столика. Он всегда хранился там.
– Как вы им воспользовались?
– Я его выхватила, наставила на Джилли и приказала ему остановиться.
– Револьвер был заряжен?
– Да. Я сама его зарядила.
– Где вы научились этому?
– Муж хотел, чтобы я умела им пользоваться в случае необходимости. Он всегда учил меня стрелять, когда мы выезжали на виллу в горы.
– Муж учил вас стрелять именно из этого револьвера?
– Да.
– Что произошло, когда вы достали револьвер?
– Джилли сперва на какое-то мгновенье опешил, а потом вновь двинулся ко мне. Меня просто парализовало от страха. В этот самый момент якорь за что-то зацепился, яхта резко остановилась и, когда ее тряхнуло, я непроизвольно нажала на курок, потеряла равновесие и упала.
– И что произошло?
– Я выстрелила.
– Куда?
