— Она намазывала масло на хлеб с двух сторон, — прокомментировал я. — Точней, на два ломтя одновременно.
— О чем вы?
— Монтроуз Л. Карсон хотел взорвать компанию Даулинга изнутри. И был близок к успеху. Не хватало небольшого смачного скандальчика для завершения операции, и Карсон готовился организовать таковой.
— Карсон! — вскричала она. — Так вот почему он взял Айрин к себе на работу!
— Конечно. Он подстроил для нее ловушку. Вся затея была ловушкой. Бернис сменила лошадей и стала стричь на этом купоны. Не знаю, обещал Карсон на ней жениться или нет, но кое-какие обязательства наверняка на себя принял. Он обеспечил ей классную квартиру в Санта-Ане. На имя Агнес Дейтон.
Дорис изумленно смотрела на меня широко открытыми глазами.
— А кроме того, — продолжал я, — Бернис Клинтон заполучила завещание, подписанное Даулингом…
— Ах, это! Оно ровно ничего не значит.
— Откуда вы знаете? — спросил я.
— Потому что Даулинг позже собственноручно написал новое завещание, по которому наследовать все должны Айрин Аддис и ее сын. Он говорил мне об этом. Он собирался отдать завещание Айрин, объяснив ситуацию.
— Погодите-ка, — остановил я Дорис. — Он сказал вам, что намерен отдать завещание Айрин?
— Да. И он спрашивал меня, не повлияет ли этот жест на ее отношение к нему. Мне стало ясно, что он всецело поглощен Айрин и другой женщины для него нет и не будет в целом мире.
— Он собирался отдать завещание Айрин?
— Да. Я ведь об этом и твержу.
— Значит, он прихватил завещание в мотель «Плавай и загорай». Но ничего такого при осмотре трупа не обнаружили.
— В кафетерии он открыл мне свои карты. Сказал, что вечером встречается с Айрин, правда, не сказал где.
И спросил, как поступить с завещанием… А что, если преступник нашел завещание и уничтожил? Что теперь будет?
— Все зависит от того, сумеем ли мы доказать, что завещание существовало, что Даулинг не изменил свое намерение и не уничтожил документ перед поездкой в мотель. Непростая задача… Теперь о сыне Айрин. Надо еще доказать, что Даулинг признавал его своим. Может, вы с ним переписывались и он затронул эту тему письменно?
— У меня есть письмо о завещании.
— Как это?
— Понимаете, Даулинг сначала завещал все одной Айрин, а потом переиграл: половину ей, половину — сыну.
— И где же первое завещание?
Она наморщила лоб, вспоминая.
— Кажется, оно у меня.
— У вас?! Тогда ищите, — велел я.
Она прошла к столу, открыла ящик, порылась в бумагах и наконец объявила:
— Вот оно!
Документ гласил:
«Получив квалифицированную консультацию и уверившись, что завещание, целиком написанное от руки, с подписью и датой, является юридически правомочным, настоящим я выражаю мою последнюю волю, оставляя все что имею Айрин Аддис. Я сознательно не делаю специальных распоряжений касательно моего сына, Герберта Даулинга, ибо уверен, что его мать позаботится о нем. Я отменяю все свои завещания, составленные ранее. Я одинок. Лишившись Айрин, я искал женщину, способную ее заменить. Увы, тщетно. Теперь я знаю, что такой женщины нет. Во всем мире существует одна-единственная Айрин. Я думал обрести свободу в веселом холостяцком житье. Слишком поздно я осознал, что холостякам суждено одиночество.
Герберт Джейсон Даулинг».
Завещание было подписано, судя по дате, десять дней назад. Я сложил документ и положил в карман.
— Вы подтвердите под присягой, что это рука Даулинга?
— Конечно. Но завещание недействительно, раз есть еще и более позднее.
— Бернис пронюхала о втором завещании и о том, что Даулинг хочет передать его Айрин. Она последовала за ним в мотель. Выстрелила в него через окно, забралась в номер и выкрала завещание. Считала, что завещание в ее пользу останется в силе, что потом заставит Карсона жениться на себе. Чем плохо? Независимое состояние на твое имя, независимое положение и общественный престиж… Я был уверен, мы сможем доказать, что убийца — Бернис и тем самым аннулируем завещание на ее имя. Но было мало надежд получить хоть какие-нибудь средства для Айрин и доказать, что ее ребенок от Даулинга. А теперь — нет проблем!
— О, я так рада!
— Неужели? Вы ведь тоже охотились за Даулингом, — удивился я.
— Я признала свое поражение, когда мы в последний раз виделись в кафетерии. Тогда я поняла, что ничего от него не добьюсь. Никакой другой женщине не утолить голод, терзавший его. Получать физическое удовлетворение — сколько угодно. А душой он принадлежал Айрин Аддис… Я открываю вам свои карты, Дональд Лэм. Вы вправе счесть меня коварной интриганкой. Не исключено, что такая я и есть. Как и все женщины, когда речь заходит о замужестве, благополучии, респектабельности.
Я достал блокнот и принялся писать.
— Что это вы пишете? — спросила она.
— Расписку, что взял завещание.
Вручив ей листок, я ушел.
А у нас в офисе навстречу мне бросилась Элси Бранд:
— Где ты был? Ходили жуткие слухи, будто над тобой нависла опасность…
— Нависала.
— И грозит по-прежнему!
— Нет.
— О, Дональд, я так рада!
Она обвила меня обеими руками. Губы ее непроизвольно потянулись к моим.
— О, Дональд, я так ужасно перепугалась!
Берта была на грани помешательства.
— Спасибо за заботу, малыш, — сказал я, — и за поцелуй.
— Это тебе спасибо, — откликнулась она лукаво. — А можно поинтересоваться, что за дама подписывается инициалами М.Б.Х.?
— Это, наверное, мисс Хайнс с телеграфа.
— А как ее зовут?
— Мэйби, — ответил я. — Может Быть.
— Может Быть?
— Может Быть.
— Ну, судя по записке, она не колеблется, никаких «может быть».
— А еще какие новости?
— От танцовщицы Даффидилл Лоусон.
— Что с ней?
— Позвонила. И страстным голосом просила передать, что она тебе чрезвычайно признательна.
