не осталась мною незамеченной. Я также подметил, как пристально вы посмотрели на меня при словах о том, что общество имеет обыкновение отворачиваться от тех, кто впадает в немилость. Поэтому, мисс Натали Раис, попрошу вас быть со мной откровенней и сказать мне правду, почему вы уходите именно в тот момент, когда сюда нахлынут газетчики и детективы.
Лицо девушки сильно побледнело. В полном изнеможении она рухнула в кресло.
— Надеюсь, вы сейчас не разреветесь? — встревожился он.
— Не беспокойтесь, — отрезала Натали Раис. — Не имею привычки распускать нюни.
— Вот и отлично. Еще коньяку?
— Нет, спасибо.
— Попал в точку? — мягко спросил Морейн.
— Почти, — ответила она, пытаясь овладеть собой. Взяв предложенную сигарету, она наклонилась, чтобы прикурить, затем откинулась в кресле, печально усмехнувшись.
Морейн тоже закурил, с симпатией глядя на девушку.
— Вы когда-нибудь слышали об Элтоне Дж. Раисе? — решилась она.
Морейн наморщил лоб, стараясь вспомнить.
— Элтон Раис… Фамилия знакома, но не помню в какой связи. Это не политический деятель? Он, кажется, был замешан в деле…
— …о растрате, — закончила она.
— Точно! — воскликнул Морейн. — Он был казначеем мэрии, верно?
— Да, это так.
— Продолжайте, — попросил он.
— Элтон Дж. Раис — мой отец, — призналась она с подкупающей простотой.
— О! — участливо произнес Морейн. — Он сейчас находится в… в…
— Правильно, в тюрьме. Срок уже подходит к концу. Покуривая, Морейн незаметно, но все время держал ее в поле зрения.
— Во время суда, — рассказывала она, — прокуратура была убеждена, что он где-то скрыл пропавшие пятьдесят тысяч долларов. Ему даже предложили вернуть эти деньги в обмен на смягчение наказания, но отец не переставал твердить, что он не может этого сделать, поскольку не представляет, куда они вообще подевались.
— Дункан тогда уже был окружным прокурором? — уточнил Морейн.
— Нет, все происходило еще при его предшественнике.
— Что было дальше? И прошу извинить меня за то, что прервал вас.
— Тогда власти подумали, что о местонахождении денег известно мне, — продолжала Натали Раис. — Они вбили себе в голову, что отец передал их мне. Они напустили на меня детективов, которые таскались за мной днем и ночью.
— А вы знали, где лежат деньги? — Морейн смотрел ей прямо в глаза.
— Ну конечно же нет. Вообще не было никакой растраты. Все это политические махинации. Отец подозревал, что готовилась какая-то нечистоплотная сделка в отношении дорожного строительства. Тогда Диксон и его дружки решили отделаться от него. Поскольку не было иного способа оттеснить отца от казны, они сфабриковали дело о растрате.
— А куда же подевались деньги?
— Должно быть, осели в руках Диксона или его приспешников.
— Откуда вы это знаете?
— Так сказал отец. У него были основания так считать, но собрать доказательства он так и не смог.
— Хорошо, что произошло потом?
— Вы только что говорили, что люди отворачиваются от тех, кто попадает в беду. Для обывателя социальное положение значит больше, чем узы дружбы. Я испытала это на себе в полной мере. Когда арестовали отца, я была помолвлена с парнем, которого любила, и — я уверена в этом — он отвечал взаимностью. Тем не менее он не сумел вынести перемены обстановки — всех этих детективов, шлепавших за мной по пятам, газет, распространявшихся об отце, друзей, начавших меня избегать, да и его тоже… Лишившись его поддержки, я улучила подходящий момент, отделалась от сыщиков и с тех пор домой больше не возвращалась, даже за вещами. Я была вынуждена начать жизнь заново. Прошла все: была посудомойкой, официанткой, распространяла проспекты…
— Но ведь вы первоклассный секретарь, — заметил Морейн.
— Лица, нуждающиеся в подобных специалистах, хотят иметь о них исчерпывающие сведения. Они копаются в их жизни, расспрашивают о семье, требуют рекомендаций. Когда же нанимают мыть посуду или распространять рекламу, никого не интересует, что ты собой представляешь. Как-то раз я услышала, что вам нужна секретарша и что кандидаты проходят у вас конкурс и тесты на интеллектуальность. Я по наитию почувствовала, что вы человек без предрассудков, и решила попытать счастья.
— Заметим мимоходом, что вы блестяще справились с испытанием, — улыбаясь, прокомментировал Морейн.
Девушка ответила ему также улыбкой:
— Интуиция не подвела.
Морейн задумчиво пыхнул сигаретой.
— Вы думаете, что детективы вас узнают?
— Это более чем вероятно.
— Что это вы мне недавно тут заявляли насчет похищения Энн Хартвелл?
— Газеты немало потрудились, чтобы подать все в романтическом ключе. Но лично мне эта история представляется довольно темной. Морейн задумчиво кивнул:
— Да, видимо, стоит подбросить кое-какую работенку, которая позволит вам отсутствовать в то время, когда здесь появятся детективы.
— Что за поручение?
— Сыскного характера.
— Ради чего?
— Я хотел бы прояснить эту историю с похищением.
— Господи! — воскликнула девушка. — Неужели вам это не надоело? Полно работы, да и ночь вы не спали.
Морейн ухмыльнулся:
— По правде говоря, никогда еще в своей жизни я так не развлекался. И в мыслях не было, что окунуться в мир преступлений — столь увлекательно!
— Кончится тем, что схлопочете пулю, — нервно рассмеялась Натали Раис.
— И это будет даже забавно. Разве вы не видите, что мне до смерти надоели все эти контракты и рекламные дела? Пусть теперь этим займется мой заместитель. Мисс Раис, мне до зарезу нужно, чтобы вы кое-что раскопали.
Непродолжительного экскурса в личную жизнь, который позволила себе Натали Раис, как не бывало. Ее лицо снова обрело непроницаемость, зазвучал голос высококвалифицированной секретарши:
— Слушаю вас, мистер Морейн. Что вам угодно?
— Вы слышали мой разговор с Уиксом. Он просил меня вручить выкуп в десять тысяч долларов в обмен на эту женщину. Я пошел ему навстречу и с этой суммой отправился на моей яхте в указанное похитителями место. Те прибыли за мной на моторке и доставили на борт судна, которое напоминало старое рыбачье корыто, переделанное в буксир. Было довольно ветрено, и судно слегка покачивало. Женщина лежала на кушетке и мучилась морской болезнью. Я передал деньги, а они мне — свою жертву. А теперь обратите внимание на следующее обстоятельство: похитители потребовали, чтобы выкуп был уплачен старыми двадцатидолларовыми купюрами без каких-либо меток и без всякой последовательности в номерах. Однако, когда я вручил им эту сумму, они не стали изучать банкноты. Они даже не вытащили их из бумажника. Просто, убедившись, что деньги находятся в бумажнике, они тут же передали мне Энн Хартвелл. Натали Раис слушала с неподдельным интересом.
